Когда осенние печали. Часть 3
Шрифт:
Виталий и сам чувствовал, что его здоровье серьёзно подорвано, и что пора принимать меры. Возможно, он давно бы уже лёг на обследование, и без настойчивых рекомендаций доктора… Но присутствие Ростислава настораживало, особенно в последнее время. Изабеллу как подменили – всегда такая недоверчивая, не пускающая в свою жизнь посторонних, в том числе и родственников, она настолько привязалась к угодливому племяннику, что была готова отдать бразды правления ему хоть сегодня – во всяком случае, Виталию казалось именно так. Страх, что ему готовят замену, поселился в его душе сразу, как только он
Иногда Виталию казалось, что Ростислав роет землю копытом в ожидании своего часа… И этот час не за горами. А что, Изабелле уже шестьдесят пять… Через пять лет ей будет семьдесят – кто знает, как повернётся жизнь, и сможет ли она и дальше руководить холдингом. А что будет с ним?.. Оставит ли молодой преемник на посту своего ещё не престарелого, но уже не молодого дядюшку, учитывая тот фактор, что этот дядюшка вовсе не пылает к нему родственной любовью? Не приведёт ли Ростик свою – более молодую – команду?.. Слишком большие полномочия сулит ему Изабелла… И слишком малые права на самом деле имеет он – Виталий. Акции?.. Но кому, как не ему знать, что оставить ни с чем можно любого человека. Для этого есть вполне законные пути. Так поступила с ним в своё время Изабелла… Так и он поступил вскоре со своим бывшим партнёром – Олегом Дзюбой, в конце концов вынудив того сдать свои акции холдингу – правда, не бесплатно… Но ведь – сдал!..
…А позже… Не он ли сам – под руководством Лозинской – банкротил уже другие предприятия, подгребая их капитал под уже ставший своим холдинг?..
…Он отлично знает все эти схемы… как и то, что у него одна связующая нить – Изабелла… Но она подходит к серьёзному возрастному рубежу. Не станет её, не станет и его. Поэтому ему сейчас нельзя показывать свою слабость – болеть, лечиться… Он должен трудиться, бороться за своё существование.
Ведь здесь – весь смысл его жизни. Слишком велики были жертвы… Всё, что он положил к подножью пьедестала, давно развеяно ветром времени. Он не оставлял себе путей к отступлению.
– Ну, что, Виталий Иванович?.. – взгляд врача поверх очков был слишком серьёзным. – Едем в клинику? Дальше рисковать нельзя.
– Едем…
***
…Он ещё не помнил таких чёрных дней в своей жизни. Упавшая огромным, всё сокрушающим молотом новость придавила, отняла способность нормально дышать, есть, спать… Оказалось, что все прошлые проблемы – сущий пустяк по сравнению с тем, что случилось с ним сейчас… Вернее, случилось уже давно, но узнал он об этом слишком поздно.
«Главное – держитесь… - доктор медицинских наук, известный на всю страну онколог ободряюще кивнул резко побледневшему пациенту. – Диагноз – это ещё не приговор. Будем бороться».
«Каковы мои шансы?» - Виталий произнёс эти слова, едва разжимая губы.
«Шансы есть. Но от вас потребуются силы, в первую очередь – положительный настрой. Это – залог успеха… мы должны верить в победу».
Несмотря на поддержку врачей, вера никак не хотела селиться в сердце Виталия. Поставленный диагноз был сродни кодовому слову, парализовавшему всё его существо – не было сил ни говорить, ни двигаться, ни думать. Все дни, пока он ждал результатов анализов,
Но оно выбило… выстегнуло… выкинуло из обычной жизни, поставив неумолимую преграду между «вчера» и «сегодня», и повесив туманную завесу между «сегодня» и «завтра».
Он пришёл в себя лишь спустя несколько дней – вернулась способность адекватно оценивать своё положение. Лечение предстояло длительное, тяжёлое. Теоретически прогноз был со знаком плюс… Но на деле мог случиться любой исход – об этом его предупредили сразу.
Из клиники Виталий уехал, как только закончились необходимые диагностические процедуры и был взят материал на исследование. В ожидании результатов он каждый день ездил в офис на работу, стараясь не думать о болезни, и иногда это получалось. Была надежда, и она грела… Сейчас этой надежды не было. Был только страшный, смертельный диагноз и – неизвестность…
– Бела… - в один из вечеров Виталий зашёл в комнату супруги и присел рядом на широкую кровать. – Я останусь сегодня у тебя?..
– Зачем?! – оторвавшись от журнала, Изабелла подняла на него изумлённый взгляд. Затем, как будто догадавшись, что её вопрос звучит не очень уместно, торопливо поправилась: - Ну, оставайся, конечно… Будешь спать?.. Или почитаешь что-нибудь?..
– Поговори со мной?.. – он захватил ладонью её кисть, слегка потянул к себе. – Просто поговори?..
– Поговорить?.. – она недоумённо пожала плечами. – О чём?..
– О чём-нибудь… всё равно.
– Послушай, Виталий… - Изабелла всё-таки отложила журнал и приподнялась на постели. – Я понимаю, что тебе сейчас тяжело. Моя мать тоже болела раком, я помню, как она мучилась. Но ты же мужчина… Ты должен взять себя в руки! Лечение только началось, к тому же… я предлагала тебе клинику в Израиле, там работает мой родственник. Ты мог бы уехать туда хоть на месяц, хоть на год.
– Я не хочу лечиться в Израиле.
– Почему?
– Просто – не хочу. Какая разница, где принимать препараты?
– В Росси нет такой аппаратуры.
– Есть. Знаешь, я, пожалуй, пойду.
Резко поднявшись, Виталий встал и направился к двери. В стальном взгляде Изабеллы не было ни сострадания, ни участия. Она уже не раз заговаривала с ним о лечении за границей, но Виталию в этих разговорах чудилась не забота, а желание отправить его с глаз долой, как раздражающий фактор.
– Подожди! – Изабелла окликнула его уже на пороге и жестом позвала назад. – Ты хотел поговорить, у меня тоже есть к тебе разговор. Сядь, Талик.
– Что? – нехотя вернувшись, Виталий присел уже не на кровать, а на банкетку, сцепил пальцы рук.
– Представляешь, Беркович морду воротит… - супруга изобразила на кукольном лице презрительную мину – одна сторона и так увеличенного рта разъехалась чуть ли не до уха. – Как тебе этот клоун?
– В смысле – воротит?
– От нашего Ростика… - прищурившись, Изабелла недобро усмехнулась. – Цену набивает, сука такая.
– Так кто воротит – сам Беркович, или его дочь?
– Сам, конечно. Нужно что-то придумать… Такую партию упускать нельзя.