Когда падают листья...
Шрифт:
Велимира прищурилась и поглядела вниз с холма: за полем, колосившимся молодой пшеницей, лежала небольшая весница, в которую, если поспешить, можно успеть и до темноты.
Девушка устала и проголодалась: запасы еды закончились еще вчера, а съеденный с утра стебель дикого ревеня сделал только хуже, раззадорив аппетит и не утолив голода. Веле ее идея убежать из дому уже вовсе не казалась такой заманчивой, но, стоило ей хотя бы не миг усомниться в правильности своего решения, как тут же со всей живостью вставала перед ее глазами картинка видения почти десятилетней давности. Ах, как же это было
Узелок, собранный впопыхах заметно полегчал (в основном из-за неизбежных трат), а пояс на платье, наоборот, потяжелел: два дня назад Веля не побоялась заглянуть в оружейную лавку и все-таки прикупить "горошин" для духовой трубки. С другим оружием она была знакома лишь на слуху, а, увидев эти страшные железяки вживую, вообще решила ни за что не брать такие в руки. Еще чего сама порежется. Хозяин лавки, наверное, вдоволь еще посмеялся над нерадивой девахой в лаптях после ее поспешного ухода.
Девушка зябко передернула плечами и стала спускаться, морщась: новые лапти, купленные в прошлой веснице взамен старых, уже протершихся, сильно натерли, и теперь каждый шаг отзывался болью.
Куда точно идти — она не знала. Брела, скорее, по наитию, нежели чем действительно ведая путь. Последнюю знакомую весницу она прошла с седьмицу назад, и теперь только осознала тот факт, что банально не знает, куда дальше направиться. Умение чаровницы подсказывало, что девушка выбрала правильный путь, но сомнения, со свойственной им подлостью все равно упрямо грызли Велимиру изнутри. Даже несмотря на то, что проклятый кошачий чародейский дар уже четыре раза спас Велькину никчемную шкурку по дороге…
Девушка решительно тряхнула головой и вошла в весницу, надеясь на то, что эту ночь будет спать под крышей и с полным желудком.
Ждан крался вдоль серой крепостной стены, стараясь двигаться как можно тише. Стена на ощупь была шершавая, как шерстка у охотничьих шавок, и холодной, как весенние вечера. Луна сегодня стыдливо загородилась тучами, и парень уже раз сто успел поблагодарить за эту удачу всех богов скопом, каких только смог вспомнить. Даже Моарту не обошел, хотя в душе сильно сомневался, что богиня будет размениваться на такие мелочи как удача смертного мальчишки.
Кинжал, спрятанный за голенищем сапога, придавал намного больше уверенности в себе, чем болтающийся за спиной лук. Все-таки, как ни крути, а его достать сподручней выйдет, коли что, не дай Оар, приключится.
Где же эта проклятая дверь?! Ждан уже в который раз мысленно выругался: вчера же еще проверял!
Угрызениями совести парень не мучился совсем: во-первых, в кралльской армии ему совсем не понравилось, и для Ждана это было одним из веских оснований самовольной отлучки посреди ночи, по сути — побега. Во-вторых, в последнее время ему все чаще снились какие-то дурацкие сны, после которых у него пятки так и чесались двинуть на северо-запад от крепости. А в-третьих… Во время последней встречи с сестрой Йеной (очередная разборка с "товарищем") та прозрачно намекнула на то, что его, Ждана, ждет героическая судьба. А где здесь, на заставе, подвиги совершать? Башню сторожевую они, допустим, одну возвели, но кто сказал, что при первой же осаде (если таковая случится) она не рассыплется в прах?
Вот оно! Наконец, один камешек поддался, и Ждан, воровато оглянувшись по сторонам, выскользнул, словно дождевой червяк из горстки размытой дождем земли.
— Он спер у меня теленка! Манька вчера двоих принесла!
— Брешешь все, плут старый, один там был!
— Ах, я брешу?!
— И не краснеешь, рожа твоя свинская!
— Я тебя сейчас!..
— Давай-давай, попробуй достать!
Со стороны каждого из спорщиков уже собралась толпа, которая галдела почище некормленых свиней, из-за чего переругивание набирало обороты. Кто-то со стороны хозяина отелившейся коровы уже принес вилы и теперь, стоя в первых рядах, с грозным видом ими помахивал. Со стороны предполагаемого скотокрада вышли вперед двое крепких парней с дубинками.
Борщ досадливо поморщился. Он ненавидел эти многолюдные разборки в веснице. Раньше-то хоть эта дурында Мирка помогала, а теперь поди разберись, кто прав, а кто виноват!
Ушла… сбежала дрянная девчонка больше двух седьмиц назад. Борщ при одном воспоминании о том, как он краснел перед Елимеем, свирепел. И надо же, ведь не побоялась, кошка проклятая! Хоть бы ее там волки сожрали, в лесу…
Погоню Борщ снаряжать не стал: смысла не было. Да и побаивался он девку, чего уж тут говорить. А то как догадается направить свой дар против него? Раньше такого, конечно не случалось, но чем дьябол не шутит?
А утром Богдан, узнавший о побеге Ждана, со злости измотал весь свой сороковник так, что одного паренька срочно пришлось нести в лазарет. Но на пороге озадаченных войников встретили лишь две кошки: рыжая Зорька и какая-то черно-белая, видно, приблудная.
Богдан, узнав об этом, стремглав помчался в левое крыло, да так и просидел в лазарете до вечера с каменным лицом, уткнувшись взглядом в одну точку.
Все чаровники когда-нибудь становятся просто кошками…
Его высочество ненаследный кралевич Лексан сидел, повернувшись лицом к камину, и неспешно курил сигарету, обдумывая сказанное только что.
— Ты уверен, что это именно тот человек?
— Уверен. Наш князь повелел бросить на поиски Теней, — его собеседник с короткими серыми волосами сидел в кресле и покусывал губы, — кстати, в прошлый раз его уберегло только вмешательство Эльги.
— Сама Эльга снизошла до разговора с ним? — вежливо удивился Лексан, — как любопытно…
Мужчина пожал плечами.
— Ничего любопытного. Он принадлежит к ныне не действующей школе чародейства; там, на заставе, четко была видна картинка. Просто он еще не инициирован.
На стенах, покорные огню в камине, плясали стены, но кабинет от этого уютнее не становился. Скорее, наоборот: зловещая обстановка настолько бросалась в глаза, что не по себе было даже стражникам, стоящим у двери за пределами полога тишины.
— Не действующей, говоришь? — его высочество повернулся, наконец, к собеседнику. — Как ты думаешь, Шон, почему школа утратила свое влияние в течение каких-то двухсот лет и практически исчезла?