Когда падают звезды. Часть 2

Акулова Мария

– Майя, - отец окликнул ее, когда девушка углубилась в свои мысли. Она подняла на него взгляд.
– Его светлость не верит, что вы с Соней рассказывали лишь хорошее о проведенном в его резиденции времени.

Вместо того чтобы ответить, Майя лишь кивнула головой, боясь перевести ее направо, боясь уловить черты стоящего перед ней человека даже боковым зрением. От его близости, ее и так уже начинало пробивать мелкой дрожью.

Отец удивился такому поведению дочери, но говорить ничего не стал.

– Лестно слышать это от вас, леди

Майя. Надеюсь, за время танца, вы поделитесь и со мной хотя бы одной историей, в которую посвятили отца, - давящая на нее и раньше атмосфера, окружающая этого человека, теперь, заставила сбираться дыхание. Он вытянул вперед руку, приглашая.

Майя перевела испуганный взгляд на протянутую ладонь, вспышками возникли образы, когда эти самые руки рвут тонкую ткань, давят запястья. Сморгнув, она вновь повернулась к отцу, собираясь сослаться на плохое самочувствие и убежать.

Но она не ожидала, что граф просто возьмет ее бокал, протягивая освободившуюся руку мужчине. Когда ее холодная ладонь вновь оказалась в плену теплых пальцев, Майю ударила настоящая молния, ощутимая боль. Как она надеялась, что этого больше никогда не произойдет...

*****

Что произошло с ним за этот месяц? Еще сегодня днем он бы в сотый раз убедил себя, что толком ничего необычного. Сначала, он просто много пил, потом много пил и работал, а потом отправился решать все запланированные раньше дела.

Ярость его быстро прошла, уже тогда, когда уйдя из ее комнаты, он заперся в библиотеке, он чувствовал, что встреть ее сейчас, такого желания свернуть ей шею уже не будет. Видимо, в нем проснулось то чувство, которая она так ненавидела, по ее словам, скорее всего лживым, он ее жалел.

Гнев сменила полная апатия. Ему было все равно, что происходит в мире, лишь бы меньше времени он оставался один на один с собой. Ночи, превратились в пытку, когда его манила за собой ангелоподобная Майя, а стоило открыть глаза, и он снова и снова понимал, что все ангельское в ней было ложью.

Знала бы Роза, кого она должна благодарить за то, что в один из вечеров встретила его в театре, наверное, поперхнулась шампанским. Он вернулся к любовнице лишь потому, что сны стали невыносимыми, а реальность - слишком тяжелой. Ему нужно было вернуть все на свои места, а Роза когда-то занимала определенное место, жаль, ведь он верил, что это навсегда позади.

Месть Витору он отложил, помня, что это блюдо подается холодным, и он его подаст, просто не сразу. В отличие от той, рядом с которой у него отключалась вся его расчетливость, как в любви, так и в ненависти, вспоминая этого щенка, он желал ему долгой и мучительной смерти, но находил в себе силы эту самую смерть хорошо спланировать так, чтобы получить максимальное удовольствие.

Думал ли он, что прошлое, которое, как ему казалось, совсем скоро оставит его в покое, оживет так неожиданно и так красочно? Думал ли он вообще, что встретит ее здесь? Конечно, нет. А если и да, то он хотел видеть ту же

Моль, которую мог бы раздавить одним пальцем, а не ту, что весь вечер заставляла сжиматься кулаки и биться в жилах адреналин. Она выглядела так, будто специально хотела свести его с ума, снова заставить желать ее, ревновать ко всем этим мужчинам, которые ее окружали, заглядывая далеко не в глаза. И снова она смотрит в ответ своим чистым взглядом. Ведьма. И улыбка, будто в ее жизни не изменилось ничего, будто для нее этот месяц был всего лишь легкой прогулкой, а не забегом в борьбе за жизнь, как для него.

Его гнев снова вскипел как тогда, будто не было этого месяца. Он увидел ее сразу, как она появилась на лестнице. А потом... А потом уже не выпускал из виду ни на секунду, когда танцевала с Дамианом, и делала вид, что не замечает, как тот заглядывает в вырез, вот цена дружбе... И тогда, когда снова этот Витор прямо у него перед носом... Рука на сердце... Лишь титаническими усилиями он заставил себя остаться на месте. А сейчас, когда она так мило раздавала улыбки направо и налево, он не смог остаться на месте.

Мужчины стыдятся боли, называя ее разными чувствами, чаще всего яростью, злостью, ревностью. Сейчас он злился, достигая предела...

*****

Он вывел ее в самый центр зала. Рука, за которую держал, казалось, окаменела, а стискивающие слишком сильно пальцы грозили раздробить кости. Только бы не задрожать, только бы не задрожать. Майя повторяла слова как молитву, не желая, чтобы он видел ее страх.

– Ну, так что же хорошего ты поведала о проведенном у меня времени?
– он сжал ее рукой слишком сильно, притянув вплотную. Так не танцуют. В голове снова возникли образы прошлого, чтобы отогнать их, пришлось тряхнуть головой. Пока ее тянули за руку, она продолжала смотреть под ноги, не хотела признавать его присутствие окончательно.

– Ни грамма правды, - она смотрела куда угодно, но только не на него. Своими же словами пытаясь подбодрить себя. Борись Майя, ты не знаешь, зачем ему вдруг понадобилось еще раз поиздеваться, теперь уж публично, но сдаваться ты не будешь. Окружающие их пары уже и так расступались, желая больше посмотреть на небывалое - танец его светлости с анибальтом, чем продолжать оттаптывать ноги партнерам. Будь у Майи более острый слух, она бы услышала много странных предположений на счет их тандема, но ни единого, отдалено напоминающего правду.

– Все было так ужасно?
– рука, покоившаяся до того на спине опустила чуть ниже, накрывая округлости, скрытые под платьем, он сделал это очень плавно, не привлекая внимания окружающих, но давая ощутить это ее телу, которое и так напряглось до предела, снова ощущая его, такого знакомого и такого неизвестного слишком близко.

– Не смейте, - Майя впервые посмотрела ему в глаза. Если он собирался снова унизить ее, ему это не удастся. Не сегодня, не после тех дней, когда она воспевала свою ненависть к нему.