Когда плачет небо
Шрифт:
– Но Юлия Сергеевна мне только что сказала, что все контакты Витковской планировала она лично.
– Я вас умоляю, не будьте таким наивным!
– Светочка закатила глаза, - Это ведь не официальная встреча, а свидание. К тому же Витольд Андреевич не тот человек, который будет спрашивать разрешения. Если он чего-то хочет, то добьется непременно. А он хотел! Да и кто бы их осудил? Поспелов уже давно развелся с женой, а Карина вообще никогда не была замужем. Я, конечно, не была свидетелем их свиданий и свечку не держала, но подозреваю, что они были. В конце концов, это их личное дело.
– Из нашего разговора я понял, что Поспелов не хотел, чтобы кто-либо знал о его интересе
– прищурился Березин.
Лицо Светы моментально покрылось неровными пятнами свекольного цвета. Она нервно теребила салфетку и сжимала губы.
– Да, я!
– выпалила она наконец, - Я как-то раз вскользь упомянула об этом.
– Зачем?
– спросил Березин, заранее зная ответ.
– Вы вряд ли меня поймете... Просто то, как Романова обращается с подчиненными, - это хамство! Такое ощущение, что я ее крепостная. Она вполне может прилюдно накричать на человека, унизить. Между прочим, у меня высшее образование, я - дипломированный редактор, а по сути я здесь никто. Так, - она горько усмехнулась, - подай-принеси. Откровенно говоря, мне хотелось хоть немного отомстить ей. Со стороны это, наверное, выглядит глупо и очень по-детски...
– Но ведь всегда можно уволиться. Зачем терпеть унижения?
– Можно. Только в наше время устроиться в такое успешное и процветающее издательство, как "Синий попугай", - это шанс один из тысячи. И упускать его только из-за какой-то там Романовой я, лично, не хочу. Я еще пободаюсь, - упрямо заявила Светочка, - и тогда посмотрим кто кого.
– Вы, однако, решительная и смелая девушка! Ну, хорошо, с Романовой все понятно. Теперь расскажите мне о Голубеве.
– У нашего Константина Леонидовича обманчивая внешность. Эдакий колобок на ножках, - Света улыбнулась и, надув щеки, скорчила смешную рожицу, - Люди, которые его плохо знают, редко воспринимают его всерьез. И это их большая ошибка. Голубев очень толковый и грамотный бизнесмен. И, в отличие от Романовой, отличный психолог, - умеет находить общий язык с людьми. А уж что касается Витковской, то с нее он пылинки сдувал. Голубев интуитивно чувствовал, где та грань, за которую лучше не переступать. А вот Романова шла напролом, как бульдозер.
– Ясно, Света. Что ж, спасибо вам, за то, что нашли время поговорить со мной.
– Алексей Дмитриевич, я могу надеяться, что наш разговор останется между нами? Я бы не хотела потерять эту работу.
– Конечно, не сомневайтесь, Света. Всего вам хорошего!
***
С трудом протолкнувшись через пробки, почти намертво сковавшие Люберцы и Томилино, Емельяненко, наконец, вырулил на узкое Кудринское шоссе. Мимо проносились деревеньки, в которых покосившиеся от старости домишки соседствовали с высоченными коттеджами, почти замками, окруженными высоченными непроницаемыми заборами. Перелески казались тихими безмятежными островками, в которых хозяйничали легкий осенний ветерок и ослепительное солнце, играющее бликами на разноцветной листве.
Вскоре стали попадаться и грибники, неуклюже сидящие на раскладных брезентовых стульчиках, и разложившие прямо у дороги свой "улов": ярко-рыжие подосиновики, тонконогие рябые подберезовики и крепкие боровики с плотными коричневыми шляпками.
Эх! Сейчас бы в лес!
– подумал Вовка, обгоняя на повороте очередной огромный лесовоз, который оглушительно гремя своими железными внутренностями подпрыгивал и вихлялся на кочках, как полоумный. На встречу из-за горки неожиданно вынырнул автомобиль.
Вчера вечером Вовка ужасно боялся говорить жене о том, что долгожданную поездку на море вновь придется отложить. Катерина была девушкой очень темпераментной, поэтому он не исключал ни сковородки, полетевшей ему в голову, ни опрокинутой на него кастрюли со щами. Однако все пошло совсем не так, как он мог предположить.
По дороге он купил большой букет бледно-розовых, терпко-пахнущих дождем и осенью хризантем. Катюша встретила его одетая в веселенькое нарядное шелковое платье, а комнате был накрыт стол, стояла бутылка вина и горели свечи, - наверняка жена решила отметить начало отпуска. Вовкины опасения зашкалили, а горле пересохло так, будто он только что пробежал ста шестидесятимильный марафон Hardrock по горам Колорадо.
– Катюш, это тебе!
– он протянул ей цветы и поцеловал в щеку.
– Спасибо, очень красивые! Володь, сядь, пожалуйста, нам надо серьезно поговорить, - явно волнуясь проговорила она.
Ее густые волосы цвета зрелой пшеницы слегка растрепались, щеки горели ярким румянцем, а темно-шоколадные глаза, с россыпью мелких золотых песчинок на радужке странно искрились в нервном мерцании свечей. Она была так хороша, что он не мог оторвать от нее взгляда. Господи, как же я ее люблю!
В этот момент Вовка почувствовал себя настоящим подлецом, ведь уже через минуту эти волшебные глаза наполнятся горькими слезами обиды. Чертова работа!
– Катюш, мне надо тебе кое-что сказать...- начал он неуверенно.
– Подожди, давай сначала я, - решительно оборвала Катя его на полуслове.
Она налила воды в вазу, поставила цветы на стол. Затем встала, подошла к окну и настежь распахнула форточку.
– Вов, ты только не волнуйся, но в отпуск мы не поедем, - выговорила она, наконец.
Вовка поперхнулся и выронил из рук вилку.
– Ты.. Ты что, уходишь от меня?
– внезапно севшим голосом просипел он, чувствуя, как взмок затылок, несмотря на холодный ветер, ворвавшийся в комнату с улицы.
Непонятно почему, но именно эта мысль самой первой пришла ему в голову. А чему тут удивляться?! Он постоянно пропадает на работе, и даже выходные она почти все время вынуждена проводить одна...
– С ума сошел?
– неподдельно удивилась она.
– С чего мне вдруг уходить?!
Услышав этот ответ, Вовка ощутил себя фридайвером, который после погружения на глубину ста метров, наконец вынырнул на воздух.
Не дожидаясь продолжения разговора, он плеснул себе добрую половину бокала вина и выпил залпом, как воду.
– Катька, ты меня так больше не пугай, ладно?
– отдышавшись, проговорил он, - А то я ведь так поседею раньше времени. Так что случилось?
– Читай, - и Катя неуверенно выложила перед ним лист бумаги, на котором убористым шрифтом было напечатан какой-то текст.
Он попытался сосредоточиться, но строчки странным образом сливались друг с другом, расплывались, а буквы выплясывали какой-то безумный танец.
– Катюш, я ничего не понимаю, - проговорил он с отчаянием.
– Ты можешь мне сама сказать, что произошло?