Когда под ногами хрустит империя
Шрифт:
– Постараюсь. Желаю себе удачи. Можешь ли ты дать мне какие-нибудь доказательства, касающиеся намерений Ильда? Их наличие и меня обезопасит, понимаешь.
– Понимаю. Но, прости, не могу. Могу лишь сослаться тебе на тех, кто знает примерно то же, что и я… Будь осторожен.
– И ты, пожалуйста, будь осмотрителен. Хотел ты того или нет, но тебя втягивает в эту интригу водоворотом.
– Втянуло… И это уже стоило жизни моей матери.
– Я могу лишь поболеть душой за твою потерю. Но если ты уже потерял самого близкого человека, бояться тебе больше не за кого. Возможно, тебе стоит позволить им убить твою
Кенред поднял ладонь.
– Осторожнее, Ардел. И запомни на будущее – то, что ты сейчас сказал, неприемлемо.
– Прости. Действительно не стоило.
Он смутился и, придавленный чувством неловкости, поспешил уйти. Кенред проводил его взглядом, слегка удивлённый тем, что обычное, в общем, политическое предложение вызвало у него глухой гнев. Своё раздражение он объяснил простой причиной – тем, что была упомянута мать, и тем, что ему предложили бросить противнику на растерзание ту, которая пыталась его мать спасти. Наивно, но всё-таки пыталась, и он ей обязан. Вряд ли можно считать молчаливое предательство достойным возвратом долга.
16
Он постарался отбросить всё лишнее, оставил только обоснованные предположения и факты. Жестом погасил карту и, заложив пальцы за пояс, побрёл прочь из залы, по коридору и дальше по замку, погружённый в размышления. Так он шёл сперва мимо открытых зал, потом по лестнице, пытаясь сообразить, с чего начать канцлерскую карьеру – и вдруг понял, что стоит почти перед дверью комнаты своей жены, а рядом к стене прислонился Крей и смотрит вопросительно.
– Тебя выставили? – спросил Кенред.
– Понятное дело. Её милости принесли одежду. Вот она и примеряет.
– Как она?
– Она встанет, раз надо. – Он ухмыльнулся. – Она солдат. Это очень необычно.
– Как видишь, такое тоже бывает. – Кенред постучал. – Я могу войти?
– Если хотите, – прозвучало в ответ. – Но здесь скучно.
Кенред отодвинул створку. Кира застыла посреди комнаты и выглядела умеренно-раздражённой, зато вокруг неё хлопотали две восторженные горничные. Одеяние, которое прилаживали на гостью, было несомненно то же, что надевалось на свадьбу, только без вуали. Кенред отметил это и успокоился – принцу следовало оказать уважение в том числе и тем, чтоб продемонстрировать ему свою супругу в достойном обличии. Брачный наряд для этого годился лишь чуть хуже, чем придворный, а придворный всё равно неуместен, поскольку Кира не представлена ко двору.
– Уже пора? – с надеждой предположила она.
– Пока нет. Но скоро. Я хотел вас предупредить – прибыл принц. Он хочет познакомиться с вами.
– Звучит так, будто он приехал сюда именно затем, чтоб ознакомиться, – скривилась Кира.
Мужчина же в ответ поморщился, как от чрезмерно острого.
– Звучит так, словно вы используете лексикон низов. Не лучшая идея. В свете такое неприемлемо. Это на будущее. Разумеется, его высочество прибыл не ради встречи с вами. Он захотел пообщаться с некоторыми сторонниками семьи Неим, а кроме того, предложил мне пост канцлера. – И Кенред немедленно удостоился восторженных взглядов обеих горничных.
По контрасту Кира взглянула очень хмуро, с заметным беспокойством.
– Это проблема или решение проблемы? – спросила она.
Кенред снова почувствовал, что имеет дело с человеком, который может быть ему очень полезным – вопрос был задан настолько точно и вовремя, что над ним приятно было задуматься. Хоть и ненадолго – он ведь уже всё взвесил.
– Это обстоятельство.
Она безотрывно следила за его лицом.
– Благое?
– Увидим. – И Кенред наконец успокаивающе кивнул ей. – В одном уверен – вы вполне способны справиться со своими новыми обязанностями.
– Откуда вам знать?
– Я это услышал в вашем первом вопросе. Так что вам не стоит волноваться.
– Я даже не знаю, каковы они. Не знаю, что придётся делать.
– Для начала вам предстоит принять на себя обязанности герцогини.
Кира вздрогнула.
– Что случилось с вашим отцом?
И снова он подумал, что она ухватила самое главное. Это радовало и успокаивало.
– Полагаю, ничего, иначе мне бы уже сообщили. Это решение его высочества.
– Отобрать у вашего отца герцогство? Но за что?
– Почему, – поправил Кенред. – Чтоб обеспечить мне политическую независимость от любой сторонней силы. Я должен зависеть только от принца и его решений. Если герцогство переходит ко мне, отец перестаёт быть главой моей семьи.
– И главным становитесь вы?
– Именно так.
– Что ж, логично. – Кира увела взгляд в сторону. – Воистину вашему отцу предстоит вкусить горечь исполнившихся желаний. Не этого ли он хотел – высшего государственного поста для своего сына… – Она ощутила на себе странный взгляд Кенреда и нахмурилась. – Ваш отец сможет создать вам ответную проблему?
– Не думаю, что станет. В любом случае, это только моя забота.
– Вы правы… Девушки, ещё долго?
– Почти закончила, ваша светлость, – чересчур сладким голосом ответила служанка.
– Я жду вас внизу, – сказал Кенред супруге.
Ужин был устроен в большом саду ивхирийского замка, и слуги постарались на славу. Лампы были спрятаны в зелени и кустовых розах и акациях так искусно, что свет не резал глаза, как ни встань, но при этом его на всё хватало. Стол был поистине великолепен – самая безупречно-белая скатерть, самый восхитительный хрусталь и драгоценное серебро, самые подходящие ко всему этому тарелки и цветы! И на всё это совершенство гости обращали внимания меньше, чем на воздух, которым дышали. Наверное, одна только Кира залюбовалась сервировкой, потому что для неё такое произведение искусства было в новинку. Но как раз ею слуги только что не напоказ пренебрегали, и её восхищение откровенно было им неинтересно.
Разумеется, это происходило только тогда, когда Кенред и Хильвуд смотрели в другую сторону, и в такой форме, что придраться было просто невозможно – взгляды, жесты, оттенки интонации, не более того. Киру это забавляло, да что там – она наблюдала за ухищрениями челяди с подавленным восторгом. Это ж надо уметь так искусно выразить своё высокомерие и презрение, соблюдая даже в мелочи строжайший этикет! Её расстроило бы подобное отношение только со стороны слуг, живущих с ней в одном доме, а об этих можно будет забыть сразу же, как она отсюда уедет.