Когда причиняют добро. Рассказы
Шрифт:
— Хорошо. Хорошо. Я ничего такого не имела в виду, — Анна попыталась успокоить Кён. — Я прекрасно понимаю, что для Джейми сейчас наступило очень сложное время. Вчера он единственный не вышел из класса после занятий по рисованию, и я заглянула посмотреть, всё ли в порядке. Джейми осторожно — одну за другой — обводил в кружочки всех рыб, нарисованных на доске. Как я поняла, он рисовал им аквариумы.
Наполненный искренними переживаниями голос Анны разлетался по кафе. У Кён слёзы навернулись на глаза. Анна пододвинула к ней коробку салфеток, стоявшую на столе. Они сидели на расстоянии вытянутой руки друг от друга и молча отхлёбывали чай из кружек. Вскоре Кён вдруг почувствовала, что расстояние между ними как будто сократилось. В тот день Анна говорила значительно
— В детском саду обязательно, чтобы у тебя была лицензия. Ну, что ты имеешь право преподавать детям определённого возраста. Типа того.
— И как же ты устроилась?
— Ну, тебе я могу рассказать всё по правде. Я увидела объявление о приёме на работу и просто пошла туда. Несколько лет назад я работала в детском кафе. И надеялась, что этот трудовой опыт мне зачтут. А после этого я прожила некоторое время в Австралии по программе «Работай и путешествуй», где и выучила английский, — говорила Анна мягким приятным голосом. — Я подала документы, потому что мне тогда очень нужна была работа, но никак не думала, что меня действительно возьмут. Уже потом я узнала, что здесь большая текучка и им надо было быстро набрать сотрудников на пустующие места.
— Да? А я и не знала.
— Только не вздумай никому рассказывать!
Анна широко улыбнулась сияющей улыбкой. Улыбкой человека, который верит людям. И она снова стала напоминать себя прежнюю.
По дороге домой Кён вбила в поисковике на своём смартфоне название детского сада и добавила «вакансия ассистента воспитателя». Ей открылась страница сайта трудоустройства: «Работа 5/2. 3/п 7000 вон в час. Социальные страховые выплаты не предусмотрены».
Пришло сообщение от Анны:
«Спасибо за встречу! Спасибо за угощение и что выслушала меня. Надо ещё как-нибудь встретиться. Люди нужны друг другу. Чтобы жаловаться, чтобы желать, чтобы открываться».
После этого Кён и Анна встречались ещё несколько раз. Каждый раз, когда они договаривались о встрече, у Кён становилось спокойнее на душе. В определённом смысле их отношения были равнозначно важными для обеих. Кён рассказывала о Джейми, а Анна — о себе. Еду и питьё всегда оплачивала Кён. Это было совершенно естественно, поскольку она, во-первых, была старше, а во-вторых, её обязывало положение родителя ученика перед учителем. Довольно быстро перед встречей с Анной Кён перестала крутиться перед зеркалом, примеряя одежду и подбирая подходящую к ней сумку, она также перестала волноваться, не разочарует ли Анну то место, куда Кён наметила пойти, не сочтёт ли она интерьер старомодным, а еду невкусной. В отношении еды и интерьера у Анны не было никаких предпочтений. Она спокойно относилась и к официантам, которые делали вид, что не слышат и не видят посетителей, сколько бы те ни пытались привлечь их внимание; и к тому, что вместо соуса к пасте приносили наваленное в кучу нечто. Если потребовалось бы составить цитатник этой девушки, то на первом месте там определённо стояла бы фраза: «Всё нормально». Даже, рассказывая о болезни бабушки, она сказала, что это нормально. Анну вырастила бабушка. И у неё случился приступ сразу, как закончилось показательное выступление Анны в группе латинских танцев восемь лет назад.
— Я хотела выступить на сцене во что бы то ни стало и очень много тренировалась… Я исполнила свою мечту. Так что всё нормально.
В двадцать три года Анна бросила все свои дела и посвятила себя уходу за бабушкой. Кён вспомнила сплетню, которую все в их танцевальной группе обсуждали, но никто так и не решился спросить у Анны напрямую, — сплетню о её работе в кафе. Правда это была или нет? У бабушки диагностировали рак терминальной стадии, и через десять месяцев она скончалась. После похорон и оплаты больничных счетов на кредитной карте Анны был долг в пять миллионов вон.
— Это изначально было пять, но потом ещё десять я отдала в качестве залога за съёмное жильё.
— А ты не могла остаться в доме бабушки?
На
— Из дома я выехала. В любом случае, он был оформлен на имя моего дяди, что мне там делать?
— Ну и что? А так ты съехала и оказалась в ещё большем долгу, — сказала Кён серьёзно.
— Да всё нормально, онни. Всё равно это уже всё в прошлом.
Значит, в тот год, когда Кён вышла замуж, Анна похоронила свою бабушку и переехала в квартиру-студию с залогом в десять миллионов вон и ежемесячной платой в пятьсот тысяч вон. Через рекрутинговое агентство она устроилась работать регулировщицей на парковке в один из крупных торговых центров. Но через два месяца ей пришлось бросить эту работу.
— Работа была на улице. И я бы и дальше работала, но у меня обострилась аллергия на цветочную пыльцу, и мне пришлось уволиться, иначе слишком много денег уходило бы на лечение. Той весной прямо буйный цвет был. Говорили, что впервые за несколько десятилетий растения настолько пышно распустились. Ну, мне вообще немного… не везёт… по жизни.
Мягкий взгляд и спокойный ровный тон Анны удивительным образом противоречили содержанию её рассказа, из-за чего описываемые жизненные неурядицы воспринимались с юмором. Хотя у Кён вырвалось: «Да что же за напасть такая!», рассказ Анны её не тяготил, и она спокойно ждала продолжения. Истории из прошлого Анны Кён воспринимала так, будто листает молодёжный комикс, где героиня всё время оказывается в каких-то передрягах, или, скорее, даже читает главный разворот новостного еженедельника. Рассказы Анны были слишком реалистичны, поэтому Кён они казались выдумкой. Благодаря им она на время выпадала из собственной реальности. С девятнадцати лет Анна перепробовала с десяток разных работ и примерно столько же раз меняла жильё. Но отношения у неё были только с одним мужчиной.
— Да ладно! Это тот, о ком я думаю?
Анна смущённо кивнула.
— Вы с ним встречались всё это время?
— Да.
— Ничего себе! И сейчас тоже?
На этот раз Анна отрицательно покачала головой:
— Расстались. В прошлом году.
Кён была так поражена, узнав, что вплоть до последнего времени у Анны с Тэхви были отношения, что на некоторое время потеряла дар речи.
— Ох, тебе, наверное, было тяжело.
— Да уж. Иногда казалось, что земля уходит из-под ног, но сейчас уже всё нормально.
Несмотря на поздний час, Кён предложила Анне выпить по бокалу пива, чтобы утешить её разбитое сердце. Они заказали домашний эль, и Анна сказала, что это самое вкусное пиво, которое она когда-либо пробовала, и долго ещё им восторгалась.
* * *
Была середина апреля. Кён закупалась лёгкой весенней одеждой для Джейми в каком-то магазине. «Даже если я одену его в одежду самых ярких жизнеутверждающих цветов, он всё равно не заговорит в садике», — Кён внезапно осознала это со всей очевидностью. За исключением того, что он не произносил ни звука в садике, с Джейми всё было в полном порядке. Он прекрасно рисовал и лепил вместе с остальными. Было совершенно непонятно, стало ли его состояние лучше или нет. Анна пообещала Кён, что будет внимательнее к Джейми. Сама Кён не просила её об этом, но Анна сказала, что понимает страдания Джейми. Стоило Анне произнести эти слова, у Кён внутри всё перевернулось. Она вежливо поблагодарила Анну, но сказала, что беспокоиться не стоит — всё нормально. И сказав это, поняла, что напевает любимую песенку Анны.
— Нет, когда человек страдает, он как будто бредёт один босиком по неровной гравийной дороге, но стоит только кому-то протянуть руку, и путь становится легче.
Кён снова поблагодарила Анну за её готовность помочь, но повторила, что сейчас всё нормально.
— Онни, не хмурься. Это всё пройдёт, — успокоила Анна Кён. Но той показалось, что Анна успокаивала скорее саму себя. Её охватило новое беспокойство: «А не сгущаем ли мы все вместе с Джейми тень, отбрасываемую его переживаниями? Так, что даже такие, как Анна, сразу попались на это?»