Когда расцветает жемчуг

Янушкина Вероника

– Так нечестно! Нечестно!

История повторилась. Теперь Саша - кукла на ниточках. Магией привязанная ко дворцу и обязанная плясать под чужую дудку.

«Всю жизнь я мечтала о свободе. Постигала искусство белых лекарей, но в глубине души лелеяла надежду о побеге из Карвахена. Казалась примерной дерьей, по-настоящему - проверяла, кто друг, а кто враг. Читала о быте и устройстве других миров, представляя, в каком смогла бы обосноваться. Особенно меня заинтересовало искривление, где жили «люди». Внешне похожие на нас, они не были рождены под знаками стихий, зато вели знакомый уклад. Я бы легко

затерялась среди них!»

Да уж, Ильсия с блеском осуществила план.

«После смерти мамы я дни и ночи проводила в молодом саду, не забывала о фамильном древе. Единственном, оставшемся на утёсе между водопадов. Остальные вырубили по приказу Лирана, год за годом стирающего из памяти населения семью Васперити. Страх потерять власть пересилил рассудок Стасгарда.

Я собирала цветы, один оставляла для семени, которое после созревания отдавала королю. Если получались два, то второе в тайне оставляла себе. Собственный сад... мама однажды сказала, что круг из семи деревьев-стихий возродит мир. Свитки и книги из нашего дома в Архаре украли, но я изменю судьбу...»

Глебова промокнула глаза платком. Да, мама изменила. Сбежала из ненавистного плена и обрела счастье на Земле. Короткое, но желанное! Пусть отец рано покинул дом, но они были счастливы! Ох уж этот Карвахен!

– Как тебя выследили?
– дерья сжала дневник, - кто украл часы из твоего дома? И почему именно сейчас? Кто бы знал!

«По приказу короля теперь я вместо мамы прилетала в Зеркальную башню каждую семерику и создавала сферы перемещения. Кайхалы давали элементы, после забирали творения. Ликарра - это соединённые лепестки стихийных древ, окутанные белым огнём и запечатанные в стеклянный шар. Если её разбить и представить любое место, то исчезнешь и через секунду появишься там. Я мастерила простые артефакты, из пяти лепестков. Семь бы позволили открыть путь в другие миры и даже во дворец стихий.»

Саша посмотрела на сундучок. Во что за камни! Использовать бы один и покинуть башню, но браслет на ноге выдаст укрытие.

«Время изменило Лирана не в лучшую сторону. Прежде обходительный, король гневался из-за пустяков и срывал злость на ни в чём неповинной Алкесте. Бил и угрожал отдать «на расправу» тайной канцелярии. Я исцеляла синяки и слушала, как дерья боится за сына и не знает, как защитить от обезумевшего...»

Солнце окрасило страницы в алые тона, и в дверь постучали.

– Мне поручено забрать книгу, шкатулку и свёрток, - монотонно произнесла каорри, одетая в васильково-синюю мантию. В сапфировых глазах читалось столь явное презрение, что садовница вспомнила асана. То же неприятие и нежелание тратить время на «умственно-отсталый источник проблем».

– Я не дочитала.

Колдунья высокомерно взирала на Сашу. Медно-рыжие волосы поддерживал обруч, словно гостья выделялась среди кайхалов. Помощник? Доверенное лицо? Или супруга «хирурга»? Вряд ли. Природа наградила её правильной красотой: портреты таких женщин рисуют вчерашние школьники при поступлении в институт. Черты лица ровные, плавные и... обычные. Хозяин башни предпочёл бы кого-то интереснее.

– Распоряжение Ильхана тен Хемсворта.

– Пожалуйста. Семь листов...

– Распоряжение, - равнодушие в голосе обожгло сильнее огня.

Каорри

забрала дары мамы.

– Уезжайте отсюда, вместе с опекуном, - в дверях произнесла суровая незнакомка, - и не возвращайтесь. Никогда. Кайхалы превосходно помнят предательство вашей матери. Я стану первой, кто ударит вас в спину.

Глебова промолчала. Дождавшись, когда дверь закроется, она встала и приблизилась к окну. Такими темпами скоро выстроится очередь из желающих плюнуть в лицо последней Васперити. Колдунье придётся побороться за почётное место с асаном. Глядишь, случайно искалечат друг друга. Всем на радость.

Чувствуя в душе гнетущую пустоту, Саша смотрела на воды озера. Окрашенные в цвет спелых ягод, они целовали песчаный берег и ласкались о гряду, и словно успокаивали. Гроза утихла, грядёт погожий день. Чёрная полоса не может тянуться вечно. Путешествие во дворец стихий, встреча с мамой, дар - знаки светлой полосы? Садовница осталась жива, запомнила наставления из дневника, узнала историю семьи. Кирпичик за кирпичиком стена уверенности росла и отгораживала последнюю Васперити от алчных каорри.

Глава 6. Заговор

– Все готовы?
– Ильхан тен Хемсворт повернулся к старшему помощнику.

– Нет, - поклонился каорри, - трое не присутствуют.

Верховный кайхал посмотрел на пластину часов:

– Скоро полдень. Если не появятся, то проведём без них.

– Как прикажете. Я могу идти?

– Свободен.

Услышав дверной хлопок, мужчина тихо выдохнул. До ритуала оставались минуты, а собрались не все участники. Помнят, что ослабеют до следующей семерики, отпустят нити стихий, и легкомысленно нарушают правила! Впрочем, хозяин Зеркальной башни не собирался бегать за каждым подобно нянечке и напоминать. Давно уже не дети. Каждый прошёл посвящение и заслужил пятикаменную грамму.

Тен Хемсворт приоткрыл окно. Стеллан орд Стасгард выводил из денника двух сальфов. Сколько жалоб выслушал Ильхан за то, что не выгнал отмеченного Морой! Кайхалы заподозрили беду, когда по коридору и ступеням полилась ледяная вода. Поспешили к лекарскому залу, открыли дверь и оцепенели от ужаса. Посреди студёной реки стояла сама смерть! Её мог впустить только младший брат короля и, значит, он владеет темнейшими силами! Такому каорри не место в башне!

– Он изведёт нас!

– Хорошая пара! Убийца и предательница!

– Избавьтесь от них!

– Будь они прокляты!

Кайхалы злились словно дети. Тен Хемсворт не пожелал ссориться с Его величеством и пообещал, что чужаки покинут башню, едва последняя Васперити поправится. И приказал успокоиться: отстранение от ритуалов означало потерю могущества. Сам он подавил неприязнь - высокая должность научила контролю за чувствами. Высказывай отмеченный Левентом недовольства, давным-давно бы утратил влияние.

– Забавно.

Около арки Алессе пыталась поладить с сальфом, её опекун кружил над соснами и ждал. Конь ерепенился, ржал, словно чувствовал страх наездницы, и норовил лягнуть. Да, глупо было ждать, что робкая дерья подчинит скакуна. Скорее, тот сбросит и побежит в стойло. Если не растерзает шипом.