Когда рассеется пепел
Шрифт:
Ее щеки заалели, а тело, похоже, напряглось сильнее прежнего.
– Тебе не нужно меня очаровывать.
Я рассмеялся. Уж не знаю, как мужчины обычно ведут себя в обществе Аликс. Учитывая, насколько она великолепна, полагаю, что пристают к ней постоянно. Но я ничем подобным не занимался.
– Я просто говорю правду. – Не дожидаясь ответа, я зашагал прочь по мощеному тротуару, глядя прямо перед собой. Путь мой лежал в сторону рынка Куинси. Когда мы удалились на значительное расстояние
Аликс пожала плечами:
– Ну, я из тех девушек, кто всегда не прочь поесть.
– Такие мне и нравятся.
Ее щеки покраснели. Никогда не устану от этого зрелища.
– Я накормлю тебя лучшим обедом, какой только можно попробовать в Бостоне.
Вместо того чтобы войти в здание рынка Куинси, мы обогнули его, подошли к последней тележке в ряду уличных торговцев и встали в короткую очередь.
– Ты, похоже, и правда в это веришь.
Она нервничала, судорожно сжимала руки и переминалась с ноги на ногу.
– Когда дело касается еды, я настоящий эксперт, – объявил я. – Даже не сомневайся.
Единственным ее ответом стала улыбка. Мне понравилось, что это движение губ было отнюдь не таким простым, как могло показаться. Глаза тоже словно бы озарились, щеки порозовели, а нос чуть-чуть сморщился. Все это было так искренне.
Когда настала моя очередь делать заказ, я попросил два экстрахрустящих гироса, приготовление которых началось с намазывания на питы соуса дзадзики, за которым последовал нескончаемый поток овощей и мяса, приготовленного на гриле в строгом соответствии с моими пожеланиями.
Когда еда была завернута в фольгу и оплачена, я сказал Аликс: «Еще одна остановка» – и, вернувшись на четыре тележки назад, заказал картофель фри. Продавец нарезал клубни у нас на глазах и тут же поместил во фритюрницу. Когда ломтики сделались золотисто-коричневыми, он выложил их в большую миску, а я стал выбирать приправу, одновременно протягивая ему деньги.
– Уксус? – удивилась Аликс, увидев у меня в руке бутылку.
Я посмотрел на нее:
– Ты разве никогда не сбрызгивала им картофель фри?
Она отрицательно покачала головой, а я щедро полил содержимое миски уксусом и добавил немного соли и кетчупа.
– Однажды попробовав такую картошку, ты уже не сможешь есть ее по-другому.
Мы устроились на свободной скамейке. Поставив между нами миску с картошкой, я нежно коснулся рукой бедра Аликс. Она в ответ негромко ахнула – этот звук я и хотел услышать. Отдернув руку, я сказал:
– Давай же, попробуй.
Осторожничать она не стала: смело обмакнула ломтик в лужицу кетчупа и сунула в рот, не боясь запачкать пальцы. Мне пришелся по душе такой подход.
– Вау! – Она прожевала и взяла еще один кусочек, не забыв окунуть его
– Знаю.
Я протянул ей гирос и, откусив немного от своего, стал наблюдать, как она в конце концов делает то же самое.
– Ну, что думаешь?
– Ни хрена себе! – выдохнула она, прожевав и проглотив.
Я улыбнулся и ее реакции, и тому, как она смотрела на гирос.
– Это невероятно, Дилан. – Она говорила, прикрываясь рукой, чтобы спрятать от меня остатки соуса на губах.
Как же это чертовски очаровательно! Взяв еще несколько ломтиков картошки, Аликс добавила:
– Я начинаю верить, что ты и впрямь тот самый эксперт, за которого себя выдавал.
– А будет еще лучше.
– Ты про еду?
– Про все.
Я дал обещание и собирался его выполнить. Пока Аликс обдумывала сказанное мной, я подошел к одной из тележек, взял несколько бумажных салфеток, вернулся к скамейке и протянул ей.
– Расскажи немного о себе, – попросила она, когда я снова сел рядом.
Опять давала о себе знать ее застенчивость – она хотела таким образом отвлечь внимание от себя. Я вытер рот и положил гирос на колени.
– Тебе уже известно, что я пилот. Но ты пока не знаешь, что я владелец частной авиакомпании.
– Ого! – Хоть большая часть ее лица и была скрыта за ворохом салфеток, я все равно разглядел на нем крайнее изумление.
– Я с детства в небе, – пояснил я. – Мой отец был пилотом, и дед тоже, так что полеты у меня в крови. Но деловая сторона вопроса нравится мне ничуть не меньше, поэтому я всегда понимал, что чем-то одним довольствоваться не стану.
– Вот и решил основать собственную авиакомпанию. Что ж, в этом есть смысл.
Ее сарказм изрядно меня повеселил. В ее устах он прозвучал уж очень возбуждающе. Как и хихиканье. Боже, эта девушка чертовски красива!
– Это далось мне нелегко, – менторским тоном произнес я. – Потребовались годы, чтобы построить то, что у меня есть сейчас, и уйма людей, которые поверили в мою мечту и поддержали ее деньгами. К счастью, дела у «Эмбасси Джетс» пошли лучше, чем мы с инвесторами прогнозировали.
Отложив гирос, Аликс отправила в рот еще несколько ломтиков картофеля фри.
– А где твоя семья? – продолжила она свой допрос. – Здесь, в Бостоне?
– Сестра живет в Сиэтле, а родители в Сомервилле, в том же доме, где я вырос. Папа на пенсии, мама тоже. И каждый вторник они играют в бридж. В общем, все как у всех.
Аликс проглотила очередной кусочек.
– Все как у всех, да не у всех! Я, например, единственный ребенок, ни один из моих родителей не летчик, и я выросла в южном Мэне.