Когда рассеется туман
Шрифт:
Я тоже остановилась.
— Не надо было мне слушать эту миссис Тиббит, — вздохнул Альфред.
— Ты же не знал…
— Все равно: мне следовало верить тебе, а не ей. Просто… — Он кинул взгляд на закрытую дверь для слуг, сжал губы. — У меня был к тебе разговор, Грейс. Очень важный. Собирался спросить у тебя кое-что, ну и психовал целый день. Нервы аж звенели, как струны. — Он помотал головой. — Когда я решил, что ты на меня наплевала, я так расстроился, что не мог больше там сидеть. Выскочил из дома как бешеный. Побежал, не разбирая пути.
— А Люси? — тихо спросила я, глядя, как
Альфред вздохнул и сказал, не глядя на меня:
— Я позвал Люси Старлинг в театр, чтобы заставить тебя ревновать. Вот и все. Конечно, это было глупо, я знаю, и нечестно по отношению к вам обеим. — Рукой в перчатке он приподнял мой подбородок так, чтобы я глядела ему прямо в глаза. — Я пригласил ее от обиды, Грейс. Всю дорогу от Саффрона я представлял себе, как мы встретимся, репетировал, что я тебе скажу.
Его взгляд был прямым и открытым, мускул на подбородке чуть подрагивал.
— И что же ты собирался сказать? — спросила я.
Альфред нервно улыбнулся.
Заскрипели дверные петли, дверь отворилась. В проеме появилась массивная фигура миссис Таунсенд. Ее щеки стали еще краснее, чем раньше.
— Вот они! — воскликнула кухарка. — И что, позвольте спросить, вы делаете тут на морозе? — Миссис Таунсенд повернулась к кому-то у нее за спиной. — Стоят на самом холоде! Я же говорила, что слышу их! — Она снова повернулась к нам. — А я говорю мистеру Гамильтону: «Мистер Гамильтон, забери Господи мою душеньку, если я не слышу их на крыльце». А он мне: «Все-то вы выдумываете, миссис Таунсенд. Зачем им стоять на морозе, когда можно зайти в теплый дом, где их давно дожидаются?» «Уж не знаю, мистер Гамильтон, — говорю я, — но мои уши меня пока не подводили». И кто оказался прав? Я права, мистер Гамильтон! — крикнула она в дом. И замахала нам, приглашая входить. — Скорее, скорее, а то замерзнете здесь до смерти.
ВЫБОР
Я и забыла, как темно и дымно под лестницей в Ривертоне. Как низки потолки и холоден мраморный пол. Забыла, как быстро северный ветер выдувает отсюда все тепло, забираясь в щели каменных стен. Совсем не так, как в доме номер семнадцать, с его новейшими изоляцией и отоплением.
— Бедная моя девочка, — запричитала миссис Таунсенд, привлекая меня к своей необъятной груди. (Как спокойно становилось у этой груди, что за потеря для ее нерожденных детей! Однако правила были строги, и мама в полной мере испытала их на себе — или семья, или служба в доме). — Проходи, садись. Нэнси! Налей-ка Грейс чашку чаю!
— А где же Кэти? — не поняла я. Все переглянулись.
— Что случилось? — Нет, ничего плохого быть не может, Альфред бы обязательно написал…
— Замуж выскочила, только и всего, — фыркнула Нэнси, прежде чем выйти за чайником.
Я только рот раскрыла.
— Парень с севера, шахтер, — тут же зашептала мне миссис Таунсенд. — Кэти, бестолковая девчонка, тайком встречалась с ним в деревне, когда я посылала ее за покупками. Сговорились — быстрее некуда. Там уже и малыш на подходе. — Довольная произведенным эффектом, она одернула фартук и опасливо оглянулась. — Только не говори об этом при Нэнси. Она прямо зеленеет, когда слышит, хоть и клянется,
Я ошеломленно кивала. Глупышка Кэти замужем? Скоро станет мамой?
Пока я переваривала новости, миссис Таунсенд хлопотала вокруг — пересаживала меня поближе к огню, причитала, что я слишком бледная и худая, решила немедленно накормить меня хорошей порцией своего рождественского пудинга, чтобы я скорей пришла в себя. Как только она удалилась за угощением, я поняла, что все ждут от меня каких-то слов. Пришлось на время выбросить Кэти из головы и спросить, как дела в Ривертоне.
Все запереглядывались, и наконец мистер Гамильтон произнес:
— Что я могу сказать тебе, Грейс? Со времени твоего отъезда здесь многое изменилось.
Я спросила, что это значит, и он, одернув куртку, пояснил:
— Теперь у нас гораздо тише. Заброшенное место.
— Похоже на дом с привидениями, — вставил Альфред, который так и остался стоять у двери. Похоже было, что он нарочно нарывается на замечание. — Тот, что наверху, болтается весь день по имению, как оживший мертвец.
— Альфред! — прикрикнул мистер Гамильтон, но далеко не так возмущенно, как я ожидала. — Хватит выдумывать. Ты преувеличиваешь.
— Вовсе нет, — откликнулся Альфред. — Бросьте, мистер Гамильтон. Грейс — одна из нас. Мы можем сказать ей правду. — Он поглядел на меня. — Я ведь уже говорил тебе в Лондоне. После того, как мисс Ханна вышла замуж, его светлость себе места не находит.
— Да, хозяин расстроен, но дело не только в отъезде мисс Ханны, — возразила Нэнси. — Еще и завод. И смерть матери. — Она наклонилась ко мне: — Если б ты только могла заглянуть наверх. Мы стараемся изо всех сил, но что мы можем поделать? Он не разрешает вызвать мастеров для ремонта — говорит, что они начнут стучать и пилить, а это действует ему на нервы. Мы закрыли почти все комнаты. Хозяин говорит, что гостей тут больше не будет, поэтому нечего нам тратить силы и время. Однажды застал меня за уборкой в библиотеке — так чуть шею не свернул! — Она опасливо глянула на мистера Гамильтона и продолжила. — Мы даже книги больше не протираем.
— Все потому, что хозяйки нам не хватает, — вздохнула вернувшаяся с тарелкой пудинга миссис Таунсенд и слизнула с пальца каплю крема. — Нету в доме женской руки.
— Он целыми днями бродит по имению и гоняет каких-то выдуманных браконьеров, — продолжала Нэнси. — А когда возвращается, идет в оружейную и чистит ружья. Прямо страшно делается, я всем говорю.
— Хватит, Нэнси, — не очень уверенно оборвал ее мистер Гамильтон. — Обсуждать хозяина — не нашего ума дело. — Он поправил очки.
— Хорошо, мистер Гамильтон, — согласилась Нэнси и тут же быстро добавила: — Ты бы видела его, Грейс! Ты б его просто не узнала. Постарел, мы и оглянуться не успели.
— А я видела, — сообщила я.
— Где? — встревоженно осведомился мистер Гамильтон и снова поправил очки. — Надеюсь, недалеко? Не у озера?
— Нет, мистер Гамильтон. Совсем не у озера, а в деревне. На кладбище. На похоронах мамы.
— Он пришел на кладбище? — вытаращив глаза, воскликнула Нэнси.
— Ну, не совсем на кладбище, — поправилась я. — Он стоял на холме. И смотрел очень внимательно.