Когда рушится мир. Сквозь звезды к счастью
Шрифт:
Капитан рассмеялся, заметив столь детский и неопытный подход к привлечению женского внимания. Его смех разнёсся по комнате, и эхом отразился от стен, наполняя пространство живой энергией.
– Дитрих, эта женщина – настоящая акула, она тебя одной левой уложит, – сказал кэп с усмешкой, явно представляя себе подобное зрелище и веселясь.
– Правой, если точнее, – встряла всё та же неугомонная переводчица. – Протез на правой, – добавила она очевидное.
– Вообще-то я здесь стою, – зло бросила Кейти, никак не реагируя на насмешки коллег. – И, к слову, – она посмотрела на краснеющего юношу, – наш малыш
Дитрих смущённо зарделся от слов Катерины, подобно весеннему цветку, окрасившемуся в яркие краски.
Капитан выпрямился в кресле. Конечно, он знал об этом, но очень уж любил подтрунивать над своими подопечными. Его глаза сверкнули, как у хитрого лиса, готового к очередной проделке.
– Если наш коммандер столь высоко оценивает таланты правого пилота, то следует отнестись к этому крайне серьёзно. Теперь ты точно можешь собой гордиться, парень! Заслужить уважение этой женщины дорогого стоит, – сказал капитан с усмешкой.
Загорелся дисплей на главном экране, и высветилось лицо профессора. Уильямс, казалось, был чем-то крайне взволнован. Он нетерпеливо теребил очки, пытаясь успокоить свои нервы.
– Могу я поговорить с коммандером? – раздался голос из динамиков.
Катерина, сцепив руки за спиной, сделала уверенный шаг вперёд, её движения были плавными и уверенными, как у солдата. Она олицетворяла собой спокойствие и решимость.
– Чем могу быть полезна, профессор Уильямс? – спросила она твердым и спокойным голосом.
– Если вы не сильно заняты, не могли бы подойти ко мне? Хочу кое-что вам показать, – радостно попросил старик и сразу отключил связь, оставив всех в недоумении.
Все удивлённо воззрились на девушку. Она и сама не понимала, чем удостоилась такой чести. Капитан заинтригованно махнул рукой, отпуская подчинённую, и Кейти немедля прошла к выходу, покидая мостик.
Профессор Уильямс отказался от отдельной каюты, не желая расставаться со своим изобретением ни на миг. Капитану пришлось выделить отдельное помещение в грузовом отсеке специально под нужды учёного. Конечно, это создало некоторые неудобства, но благополучие и комфорт профессора стояли на первом месте. Старик готов был спать даже на полу, погружённый в свои исследования. Он неустанно фиксировал данные в потрёпанный блокнот и переносной компьютер.
Грузовой отсек был расположен в хвостовой части корабля. Катерина шагала по стерильно чистому коридору, на ходу приветствуя всех проходящих мимо членов экипажа. В тот момент никаких срочных задач не было, хотя капитан и коммандер редко покидали мостик, и девушка могла себе позволить неспешно прогуляться и подумать. Её шаги эхом разносились по коридору, как ритмичный барабанный бой, наполняя пространство мелодией спокойствия и размышлений.
Вопрос Джексона разбередил в её душе самые неприятные чувства. Порой люди были так жестоки. Иногда Кейти размышляла, что служило поводом для такого отношения. Была ли причина в том, что она не позволяла эмоциям взять верх и никогда не показывала своих истинных чувств? Или же всё потому, что людям в принципе плевать на чужие чувства? А ведь её, теперь уже бывший жених, узнав об увечье своей невесты, ни разу
Период ранения был самым тяжёлым в жизни Катерины. Она не помнила ничего, кроме боли. Лишь какие-то обрывочные фрагменты: как без остановки стреляют бластеры и везде разлетаются смертоносные лучи, как пахнет железом, копотью и подгоревшим пластиком, как раздаётся оглушительный взрыв и одна из стен звездолёта рушится. Она не могла даже вспомнить, как рядовой офицер, буквально жертвуя собой, вытаскивал её из-под обломков части корабля и тащил полубессознательное тело к чудом уцелевшему шаттлу. Эти воспоминания были как разбитое зеркало, в котором отражались лишь осколки ужаса и боли.
Благодаря смелости и решимости этого мужчины она смогла выжить. Но сам он отказался от дальнейшей службы в космосе и перевёлся на орбитальную станцию. Отчасти она понимала его страхи. Свои же буквально насильно глушила в себе, как затаптывают огонь, чтобы он не разгорелся вновь.
Да, первое время после случившегося Кейти до трясучки в руках боялась вновь взойти на мостик звездолёта. Ей потребовался год, чтобы восстановить своё здоровье, как физическое, так и психологическое. Возможно, окажись рядом с ней кто-то близкий, кто смог бы поддержать и утешить, она бы справилась с этой задачей быстрее. Но Катерина осталась совсем одна.
Девушка остановилась посреди пустынного коридора и всмотрелась в овальный иллюминатор. Бескрайний, прекрасный космос, миллиарды звёзд, далёкие планеты и туманности. Сколько ещё она успеет пройти? Сколько сможет открыть и познать? Её мысли текли, как река, унося её в глубины воспоминаний и мечтаний.
Она любила его и никогда не жалела о своём выборе. Космос был её домом, её страстью, её судьбой. Он манил её бескрайними просторами, звёздными пейзажами и тайнами, скрытыми в глубинах. И, несмотря на все испытания, она знала, что не променяет его ни на что другое. Космос был её вдохновением, её утешением и её вызовом, который она принимала с гордостью и решимостью.
***
Катерина едва успела переступить порог грузового отсека, как профессор затараторил:
– Это невероятно! Моя технология станет прорывом! Она позволит открыть ещё больше возможностей для перемещений! Только представьте, когда-нибудь настанет день, и людям больше не понадобятся ни шаттлы, ни машины, ни космолёты! Разве это не волшебство? —его глаза горели энтузиазмом, а голос дрожал от волнения, словно он уже видел будущее, которое создавал в настоящем.
Девушка изобразила кислое выражение лица.
– И в чём тогда смысл? Космос – это приключение, риск и азарт! – её голос был полон страсти и непонимания.
– Совершенно верно, но вы упускаете, что космос – это ещё и опасность! Сколько у вас тут бывает спокойных дней на неделе? Бури, метеоритные дожди, чёрные дыры, пираты и вражеские военные корабли… Наверняка это лишь небольшая часть из того внушительного списка опасностей, с которыми вам приходится сталкиваться на пути, – профессор говорил с настойчивостью, словно пытаясь убедить её в своей правоте.