Когда рыдают девы
Шрифт:
Этого же человека Себастьян видел и раньше, на Тауэр-Хилл.
Дьявольщина.
Оттолкнувшись от перил, Девлин неспешно направился к уличному торговцу. Тот, опустив в карман монету, протянул покупателю в коричневатом сюртуке сосиску, обернутую в бумагу. Вроде бы не глядя в сторону виконта, мужчина откусил от сосиски и пошел восвояси.
Он был довольно высоким, узкоплечим, низко надвинутая круглая шляпа скрывала лицо. Себастьян убыстрил шаг и был в каких-то десяти футах от незнакомца, когда тот отшвырнул сосиску и пустился
ГЛАВА 10
Мужчина бросился за угол террасы и скрылся из виду.
Девлин сломя голову помчался за ним по людному, застроенному тавернами и тесными кофейнями мощеному переулку, который круто уходил вниз и обрывался у кромки расцвеченной солнцем воды. Стая белых чаек с криками взлетела и закружила в небе над широкой, сверкающей рекой.
Элегантные дома на террасе Адельфи были возведены над лабиринтом сводчатых подземных галерей с арочными входами, построенных, чтобы заполнить косогор между Стрэндом и причалами вдоль Темзы. Оббегая пирамиды винных бочонков и лавируя между рабочими в синих робах, разгружавшими с баржи мешки с углем, Себастьян слышал буханье ботинок преследуемого им человека по обшарпанному дощатому настилу. Затем незнакомец бросил быстрый взгляд через плечо и нырнул в ближайшую арку, исчезая в сумеречном мире под террасой.
«Дьявол и преисподняя», –мысленно чертыхнулся виконт, уворачиваясь от запряженной мулом повозки.
Мул в оглоблях испуганно захрапел и взбрыкнул, а седоватый возница в картузе и кожаном фартуке заорал:
– Эй! Что это вы в дьявола вытворяете?!
Девлин не остановился.
Виконт и субъект в коричневатом сюртуке один за другим бежали сквозь высокие, похожие на пещеры аркады, кирпичные стены которых были покрыты копотью, плесенью и невысыхающей влагой. Они неслись вниз по темным тоннелям складов, арендуемых торговцами вином и продавцами угля, и вверх по тускло освещенным галереям, за которыми открывались воняющие навозом и грязной соломой стойла, где в темноте жалобно мычали коровы.
– Кто вы, черт возьми, такой? Кто? – окликнул Себастьян. Преследуемый между тем обогнул трухлую кадку для дождевой воды, бросился к темному зеву узкой винтовой лестницы, круто уходившей вверх, и без запинки покарабкался по ступеням. Виконт не отставал. Они поднимались все выше и выше, пока не выскочили в вымощенный истертыми кирпичами коридор с рядами молочных бидонов вдоль стен, который спускался к лестнице под уклоном.
Незнакомец, тяжело и часто дыша, метнулся со стороны в сторону, опрокинув сперва один бидон, затем следующий и следующий. Те с грохотом и звоном покатились по наклонному полу, словно гигантские кегли, воздух наполнился запахом разлитого парного молока.
– Разрази тебя гром, – ругнулся Девлин, увертываясь сначала от первого бидона, затем от второго.
Девлин рывком поднялся. Кожаные подошвы его сапог так скользили, что он чуть не упал снова. Впереди слышался топот неизвестного, исчезавшего за поворотом.
Запыхавшийся виконт рванулся за угол и сквозь низкую арку неожиданно выбежал на открытый воздух. Выбросив вперед ладонь, Девлин прикрыл глаза, ослепленные внезапным ярким светом, и замедлил шаги.
Перед ним простирался тихий и безлюдный переулок.
Тип в коричневатом сюртуке исчез.
Покинув Карлтон-хаус, Геро провела следующие пару часов возле прилавков букинистов в Вестминстере, где выбрала несколько томиков, среди которых оказалась действительно весьма старинная и редкая книга. Отослав покупки домой с одним из лакеев, леди велела кучеру править к Британскому музею.
Именно в Британском музее, на выставке римских саркофагов, Геро шесть лет назад впервые повстречалась с Габриель Теннисон. Поначалу их общение было больше вежливым, нежели радушным. Обе происходили из благородных семейств и получили хорошее образование, однако принадлежали к совершенно разным слоям. В то время как Джарвисы являлись старинным знатным родом с влиятельными связями, предки Габриель Теннисон представляли собой череду адвокатов и средней руки священнослужителей – не аристократов, а скорее джентри, обеспеченных, но отнюдь не богатых.
Но со временем между девушками возникло уважение и в конечном итоге настоящая дружба. Их интересы и устремления не совпадали: увлечением Габриель было прошлое, между тем как Геро уделяла внимание главным образом экономическим и социальным проблемам современности. Но обе желали вырваться за рамки ограничений, налагаемых обществом на представительниц их пола, и были исполнены решимости никогда не выходить замуж, и эта общность постепенно соединила поборниц прогресса своеобразными и прочными узами.
Теперь же Геро, со смешанным чувством досады и смущения, стала виконтессой Девлин.
А Габриель…
Габриель погибла.
Когда кучер остановил карету возле Британского музея, колокола лондонских церквей начали отбивать три часа дня. Геро сидела, рассеянно держась за ременную петлю, и не сводила глаз с портала особняка напротив, прислушиваясь к катившемуся по городу громкому перезвону.
Выстроенное из кирпича здание во французском стиле с отделанными рустовым камнем углами и шиферной мансардной крышей когда-то служило жилищем герцогу Монтагю. Парадный двор с боков ограничивали два длинных крыла с колоннадами, а от Грейт-Рассел-стрит отделяли высокие ворота, увенчанные восьмиугольной башенкой.