Когда сбывается несбывшееся… (сборник)
Шрифт:
Вскоре на столе — поздний ужин, скорее похожий на обед… Анюта наливает в глубокую тарелку дымящиеся щи, кладет в них большой кусок мяса. На сковородке, стоящей на подставке, яичница с поджаренными сосисками.
Василий разливает водку в большие рюмки.
— Вась, мне хватит. Мне ведь на работу в шесть часов вставать. Да и тебе достаточно. Ты лучше ешь: мясо, сосиськи вот, — мягко, с мягким знаком после «с» на народно-московском наречии говорит Анюта, пододвигая ближе к своем дружку сковороду.
— Намек понят…
— И сиськи-сосиськи тоже, — Василий резким движением пытается ущипнуть Анюту за грудь.
Женщина кокетливо «ойкает» и изворачивается, а Василий успевает ущипнуть ее за округлый бочок.
— И бочка — как окорочка, — продолжает свои любовные шуточки с «гастрономическим намеком» Василий, опрокидывая рюмку водки.
Затем наливает еще.
Какое-то время спустя, Анюта, выводит из кухни Васю, с трудом выговаривающего слово «апартаменты» …
Уже ночь. Она включает в комнате ночник.
— Вась, раздевайся…
Женщина помогает изрядно подвыпившему и потяжелевшему мужчине раздеться, а сама выходит в ванную.
Возвращается, ложится, смотрит на Васю, который уже отключился. Женщина гладит его по плечу, зовет по имени, и наконец, трясет. Все бесполезно. В ответ — какое-то мычание.
Анюта еще раз разочарованно смотрит на Васю, выключает ночник и уже в темноте звучит усталый и разочарованный голос Анюты.
— Никакой женской радости нет от тебя, Василий…
Утро следующего дня. В кухне Анютиной квартиры завтракает новый постоялец — худосочного вида очкарик лет двадцати двух. Он ест яичницу с маленькой сковородки и запивает ее чаем со сгущенным молоком, при этом лениво заглядывая в какой-то учебник.
В это самое время просыпается Вася, уснувший в Анютиной постели. Он озирается по сторонам, плохо соображает, как человек «с большого бодуна». Его мучает сильная жажда. Спотыкаясь и цепляясь за предметы, Вася направляется на кухню в своем «коронном виде» — семейных трусах в цветочек и босиком.
Плохо соображающий Вася останавливается на пороге и смотрит на юношу, который сидит за столом и ест, уткнувшись в книгу.
— Не понял, — произносит Вася, тупо уставившись на незнакомца.
— А-а-а, здравствуйте, — говорит, вставая и жуя, квартирант-студент. — Вы — Вася? Меня хозяйка предупредила. А я — Коля…
Вася продолжает тупо смотреть на худосочного юношу в майке и шортах до колен, в которых летом обычно ходят на пляже. Затем подходит к плите, чтобы по привычке попить воды из чайника. Но чайник только что закипел. Вася хватает его и тут же ставит обратно на плиту, успев при этом облить кипятком свою босую ногу.
Тупо соображающий и к тому же обозленный Вася — не попил и обжегся — возвращается на исходную позицию: в проем дверей крохотной кухни.
— Так-так. Значит, Нютка про меня трепалась…
Кажется, что округлившиеся глаза студента Коли вылезут сейчас из очков.
— Да вы что… Я всего лишь квартирант, я комнату здесь снимаю.
— Так и я квартирант такой же, — говорит Вася, ухмыляясь.
— Ну, ладно, мне в институт пора, — миролюбиво говорит студент, убирая банку сгущенки в холодильник.
— А, значит, на образованных потянуло, — говорит Вася, не шелохнувшись в проеме двери.
Молодой человек останавливается перед загороженной Васей дверью.
— Дайте пройти, — говорит квартирант.
— Щаас… — Вася делает обманное движение, словно освобождая дорогу, — дам…
И сильным ударом бьет юношу в лицо. Студент отлетает, ударяясь головой о буфет. У него падают и разбиваются очки. Из носа течет кровь…
Далее следуют события, которые, наверное, забавно было бы изобразить в ускоренном темпе немого кино. Мы бы увидели, как квартирант-студент с заклеенным пластырем носом и подбитым глазом, без очков, пакует свои вещи и книги в коробки. Увидели бы, как Анюта извиняется и просит его остаться. Но студент непреклонен. А это значит, что ему надо вернуть часть денег за непрожитые дни.
Анюта снова, сломя голову, бежит к соседке бабе Нюре, чтобы занять денег. Видим снова бабу Нюру, которая лезет в старый «шкапчик», достает оттуда картонную коробочку, из коробочки — целлофановый пакетик, из него — бумажный, из бумажного — деньги, которые дает Анюте.
Анюта вновь достает из кармана своего цветастого халата бумажные купюры. Складывает их вместе с деньгами соседки, пересчитывает. Бежит к себе в квартиру и отдает всю сумму квартиранту-студенту.
Обиженный и ни за что побитый студент уходит «по-английски».
Мы снова видим Анюту, наблюдающую из окна кухни. Она машет рукой молодому человеку, но тот, не подняв головы, садится в машину к какому-то частнику и уезжает.
Все это было бы, возможно, смешно в быстром мелькании кадров немого кино. Но в жизни…
Вечером того же дня Анюта и баба Нюра пьют чай с лимоном на кухне.
— Ну, ничего у тебя не ладится с квартирантами… Просто невезение какое-то, — говорит пожилая соседка, вздыхая.
Анюта, в расстроенных чувствах, машинально поглощает в неимоверном количестве баранки, посыпанные маком.
— И аспид-василиск твой малахольный без конца путается под ногами, — продолжает тему «невезения» соседки баба Нюра.
Соседка задумывается на какое-то время. Потом радостно хлопает себя по лбу. Она, конечно, не знает слова «эврика», но…