Когда сбывается несбывшееся… (сборник)
Шрифт:
— Разбилось? — шепотом спрашивает мать.
— Вроде нет.
И в этот же самый миг, возможно, на звуки, доносящиеся с улицы, на втором этаже распахивается окно. Свет в нем не зажигают. И женский силуэт, мелькнувший в темноте с взметнувшимися к створкам окон руками, чем-то напоминает большую черную птицу, взмахнувшую крыльями.
— Ну, вот и дождались, — тихо, с досадой сказала старшая из женщин. — Целый день ее не видать и не слыхать было. Словно, нас специально караулила, ворона. Пошли быстрее.
Из
Мать берет дочку под руку.
— Держись за меня. А что это она там пробормотала…я плохо расслышала… То ли «упасть» то ли «волчья пасть»?
— Мам, ты хочешь уловить какой-то смысл в бормотании женщины, которую ты считаешь сумасшедшей? Не смеши меня. А мне вот послышалось — «масть». Ну и что из этого? Не бери в голову.
Мать девушки вздыхает.
Женские силуэты растворяются в темноте.
У железнодорожной станции одиноко бредущих путниц догоняет пустой и разбитый тарантас, зовущийся местным маршрутным автобусом. Путницы, не сговариваюсь, невесело усмехаются по этому поводу. Но через пару минут уже забывают об этом, оказавшись на перроне.
Мама Кати показывает билет проводнице, и они обе быстро проходят в купе.
Как оказалось, здесь уже была одна пассажирка, блондинка лет тридцати пяти.
Мать Кати громко, по провинциальному, поздоровалась и пристально посмотрела на попутчицу дочери.
Блондинка тем временем достала из дамской сумочки сигареты, зажигалку и вышла в коридор.
Катина мама с досадой посмотрела ей вслед.
— Надо же… Вагон полупустой, а ты в одно купе с цыганкой попала.
— Разве эта блондинка — цыганка? — удивилась Катя.
— Самая настоящая. Они теперь почти все блондинки.
— В общем, так, слушай меня внимательно, — сказала встревоженная женщина, — если она тебе вдруг будет предлагать погадать за деньги или будто бесплатно, просто так — из любопытства…
— Не буду, не буду, не буду, — перебивая мать, попыталась ее успокоить дочка.
— Послушай меня, — продолжала мать, выглядывая в коридор, — деньги ближе к себе держи, как я тебя учила… И в поезде, и в Москве. Звони домой чаще, в любое время. И ни с какими парнями, которые к тебе будут цепляться, ни в какие кафе, не ходи. А если в гости кто позовет…
— …не ходить тем более, — продолжила мамину мысль Катя.
— А я так мечтала: вот дочку повезу в Москву поступать в институт. Мечтала там погулять с тобой вместе, — обнимает Катю.
В купе возвращается блондинка. Слышен голос проводницы: «Провожающие, просьба освободить вагон».
Мама Кати торопливо покидает купе.
Поезд, наконец, трогается.
Из окна Катя видит маму, которая машет ей рукой, двигаясь по перрону
Катя тоже машет, прильнув к оконному стеклу.
Попутчица, молчаливо наблюдавшая за прощанием, нарушает молчание.
— В Москву в гости едешь или учиться? — улыбнулась блондинка, обнажая верхний ряд золотых зубов.
— Учиться… А вы тоже до Москвы?
— Нет, я не до конца еду…Я раньше сойду, в шесть утра.
Катерина легко подтянулась на свою вторую полку. Там она быстро переоделась в шорты. Затем достала из сумочки журнальчик и записную книжку.
Блондинка тем временем переоделась в атласный халат жгуче-малинового цвета. Сверху напротив Кате видно, как попутчица достает из сумки еду в пакете, расческу, помаду, духи. А еще — колоду карт, хранящуюся в мешочке из мягкой лайковой кожи бардового цвета, украшенном золотыми узорами.
Дверь купе распахнулась.
— Пассажиры, чай пить будете? — спросила проводница.
— А как же! Встрепенулась женщина. — Мне два стакана.
— И мне…один, — тихо добавила Катя.
Проводница исчезает, и вкупе воцаряется молчание. Катерина листает журнал, блондинка смотрит в окно.
— А хочешь, я тебе сейчас скажу, поступишь ты в институт или нет? — неожиданно спросила попутчица. — У меня карты есть.
При этих словах она зазывно смотрит вверх на Катю, держа в руках красивый кожаный мешочек с колодой.
По глазам Кати видно, что она борется с таким естественным любопытством.
— Ой, я боюсь… Лучше не знать.
Пассажирка разочарованно кладет колоду на столик.
— Может, и так… Ладно, пойду узнаю, как там наш чай.
Катя откладывает журнал, потягивается. Закрывает глаза, прокручивая в памяти день отъезда. Затем чуть приоткрывает вдруг потяжелевшие веки и… засыпает мгновенно и легко.
Вскоре дверь купе распахивается, и появляются блондинка с проводницей.
— О, да тут уже сонное царство, — говорит проводница. Пойду другим пассажирам чай предлагать…
Женщина разворачивается и уходит.
Блондинка ставит два стакана с чаем на стол, достает из целлофанового пакета большой кусок домашнего пирога.
В это время Катя поворачивается во сне, и с верхней полки падает записная книжка девушки.
Попутчица наклоняется, поднимает записную книжку. Из нее выпадает фотография, на которой Катя снята крупным планом. Женщина кладет эти вещи на столик рядом с Катиным билетом.
Спустя некоторое время пассажирка заканчивает трапезу. Но, видно, спать еще не хочет. Зевает, со скучающим видом смотрит в окно. Взгляд падает на Катин фотопортрет. Женщина берет его в руки, начинает рассматривать. Кладет на место, затем снова берет, смотрит пристально, словно, в портрете этой девушки видит нечто, что ее заинтриговало…