Когда сбывается несбывшееся… (сборник)

Стрельникова Александра

Женщина перевела дыхание и продолжила.

— Ты не представляешь, что произошло где-то на третий день нового учебного года….Помню, что это случилось на первом уроке. И первый урок был — физика. Только что прозвенел звонок, и только что вошел наш новый учитель. Мы поздоровались, сели. И вдруг резко, без предварительного стука, распахивается дверь, и входит… кто бы ты думала?

— Ну, нет, не пугай меня так, мамуль, неужели это… чудовище?

— Шок, который я испытала при его внезапном появлении, невозможно передать.

Весь класс, поднялся, приветствуя учителя стоя, как полагалось. Кто-то из мальчишек заметил: «А нам сказали, что вы ушли из школы».

— А я соскучился… Решил вот на вас посмотреть, как вы выросли за лето, — сказал наш бывший классный руководитель и уставился на нас своими водянистыми бесцветными глазами.

Воцарилась неестественно долгая пауза. Учитель смотрел на класс. Класс — на учителя. У него был какой-то странный, растерянный, если не потерянный вид… Я с ужасом подумала, что вдруг сейчас кто-нибудь из мальчишек ляпнет ненароком: «А вы возвращайтесь к нам опять»… Но класс молчал.

За всей этой немой сценой немного с удивлением наблюдал учитель физики.

— Но никто так и не попросил его вернуться?

— Никто…

— А не фига было так издеваться над детьми, — не без злорадства сказала Света. — Так зачем он все-таки приходил?

Рассказчица пожала плечами.

— Не знаю. Он же сказал — соскучился. Но мне так показалось, что он хотел услышать, что мы в нем очень нуждаемся… Чтобы у него был повод вернуться. Молчание в классе непонятно и неприлично затягивалось. Наконец, наш бывший классный руководитель вышел, так и не попрощавшись, и не пожелав нам успешного учебного года. Что было бы так естественно и уместно в той ситуации. И это еще раз говорит о том, что он вел себя не совсем адекватно…

— Уходя — уходи, мерзкое чудовище, — сказала дочка.

Мама задумалась.

— Так была перевернута эта неприятная страница в моей жизни. Точнее, в самом начале моей жизни.

— И началась другая. — Светлана произносит эти слова с некой интригой в голосе, явно желая услышать продолжение.

— Понимаешь, школа — вообще такая вещь, которую надо пережить, изжить, ну, просто от нее некуда деться…

— О-ч-ч-е-н-ь это понимаю, ты даже не представляешь, как я это понимаю, — протяжно сказала старшеклассница.

— Школьные годы тянутся медленно, потому что в этом возрасте время вообще течет медленно… Есть некое однообразие, скука и обязанности в череде школьных лет. Чего стоит это каждодневное вставание по утрам, когда так хочется поспать…

— Угу-у, — поддакнула слушательница.

— А уж какие дополнительные отрицательные эмоции со школой были связаны у меня… Я даже представить себе не могла, что может настать такое время, когда я буду буквально «лететь» в школу, как на крыльях, высчитывая, когда же закончатся каникулы, или торопя выходные…

Света делает лукавые глазки.

— Потому что там был учитель физики?

— Потому

что… И я благодарна судьбе, что именно два моих последних года школьной жизни были с лихвой насыщены этим чувством. Я уже говорила, что новый учитель буквально всех очаровал… Сероглазый шатен, с густым ежиком волос на голове. Какая-то едва уловимая асимметрия в лице, которая не портила его, а наоборот делала привлекательным. Открытая, добродушная улыбка. Какая-то гармония ума и физической силы… По сути, это был парень, который даже еще не вышел из комсомольского возраста.

Мы жутко завидовали «9-В», потому что учитель ходил с ними в разные туристические походы. В эти походы стали проситься и мы. Казалось бы, зачем ему нужны лишние хлопоты? Но он брал всех, кто просился и из других классов. Мы сидели у костра, пекли картошку, он играл на гитаре, пел какие-то студенческие песни, а мы подпевали. И все рассказывал нам какие-то жутко интересные истории о канувших в лету цивилизациях, о возможности жизни на далеких звездах, о пришельцах из космоса… И даже — о теории относительности, но как-то не по школьному увлекательно. Мы слушали его, раскрыв рот…

— И как же было не влюбиться в такого? — улыбнулась дочка.

— Вот именно, как? Все девчонки втюрились по уши. И я не была исключением. Никто этого даже не скрывал. В чем пришел «наш лапочка», что сказал «наш лапочка» на уроке в 9-«Г» или 9-«Б» передавалась из уст уста. Многие девчонки навязывались к нему на уборку в кабинет физики… Если намечалась лабораторная работа, слабый пол тут же предлагал свои услуги — помыть пробирки или подготовить наглядные пособия к опытам. Вот почему-то на подобную работу в кабинет химии желающих упорно не находилось…

— Ну, это вполне понятно, — сказала Света.

— И вот в один прекрасный день я замечаю…

— … что и этот, новый учитель, как-то выделил тебя среди остальных? — сказала Света.

— Да, а как ты догадалась? — искреннее удивилась рассказчица.

— Это было не сложно… Если ты понравилась одному учителю, то почему ты не могла понравиться и другому? И к тому же, — при этих словах дочка хитровато сощурила глазки, — я видела достаточно твоих фотографий тех лет… Так что, не прибедняйся, мамуля.

Женщина рассмеялась.

— Ты не представляешь, сколько хорошеньких, симпатичных девчонок училось в нашей школе. Но самые красивые, просто писаные красавицы, были именно в том классе, где учитель физики был классным руководителем.

— Ну и что же. Значит, в тебе было нечто, чего не было в них. Роковая ты моя мамуля…

— Почему роковая?

— Ну, тогда загадочная…

— Мне кажется, я была обыкновенной.

— Думаю, это было не совсем так.

— Уж не знаю, как там было или в чем там дело было, но однажды я случайно перехватила учительский взгляд, в котором светилась… нежность, — призналась мама.