Когда сгущается тьма
Шрифт:
Ибо ничто в этой жизни не происходит в полном соответствии даже с самым разумным и продуманным планом.
— Открывай дверь, — приказал Фэлкон.
— Как? У меня на руках девушка.
— Прижми ее к себе покрепче правой, а левую подсунь ей под ноги и выставь вперед. Вот кисть и освободится.
Тео сделал, как было велено. Все-таки девушка весила не более сотни фунтов, хотя и лежала у него на руках мертвым грузом, и высвободить левую кисть, чтобы открыть дверь, оказалось не так трудно. Он отодвинул щеколду, повернул замок, и дверь, словно сама собой, с легким щелчком приоткрылась.
— Дальше
Тео потянулся к дверной ручке, сжал ее в пальцах и толкнул дверь от себя.
— Медленнее!
Тео осторожно толкал дверь, пока она, скрипнув петлями, не распахнулась. В Южной Флориде входные двери открываются наружу, дабы частые в этих краях ураганы не вдавливали их внутрь дома. Оказавшись в дверном проеме, открытый всем ветрам и взглядам, Тео неожиданно почувствовал себя маленьким и слабым. Вечер уже опустился на город, и прорезавшие темноту снопы света полицейских прожекторов казались лучами гигантского лазера. Один из них уперся прямо в Тео, на мгновение ослепив. Если бы не девушка, которую он прижимал к груди, Тео обязательно поднял бы руку, прикрывая глаза от яркого света. Даже когда глаза немного адаптировались, он все равно ничего вокруг себя не видел. Возможно, полицейские, направляя прожектор на дверь, рассчитывали именно на такой эффект. Но Тео чувствовал или по крайней мере надеялся, что вокруг дома достаточно полицейских.
— Бери его на прицел, — хрипло сказал Чавес в микрофон переговорного устройства, висевшего у него на плече, запинаясь от волнения и сдерживаемого напряжения.
В следующее мгновение в наушниках прорезался голос снайпера.
— В дверях стоит чернокожий мужчина, один из заложников. Я не могу взять на прицел преступника.
Чавес находился со своей группой захвата за два номера от комнаты Фэлкона. Иными словами, они подобрались к нему так близко, как только смогли. Следовать дальше было опасно: Фэлкон мог их услышать. Люди из группы захвата носили фирменные черные комбинезоны бойцов СВАТа, кевларовые каски, бронежилеты, набедренники и очки ночного видения. Они имели на вооружении автоматические винтовки М-16 и пистолеты сорок пятого калибра. Дверь была распахнута для обеспечения быстрого выхода. Бойцы в полной боевой готовности ожидали выстрела снайпера, который для них равнялся выстрелу стартового пистолета.
— Ты видишь Фэлкона? — спросил Чавес.
— Нет. Стоящий в дверях чернокожий мужчина держит на руках женщину, но Фэлкона не видно… Но нет, вот он показался. Стоит у чернокожего заложника за спиной.
— В таком случае стреляй.
— Не получится.
— Если ты видишь Фэлкона, значит, все получится.
— Слишком рискованно. Он использует заложника в качестве живого щита.
— А снайперы, занимающие позиции южнее и севернее тебя? Их расположение позволяет выстрелить в голову?
— Ответ отрицательный. Повторяю, в дверном проеме стоит заложник, Фэлкон же все еще находится в комнате.
— Коли так, забудем про стрельбу. Пойдем на штурм.
— Если вы сейчас пойдете на штурм, Тео Найт, считайте, покойник.
— В таком случае стреляй, черт тебя побери!
«Возьми его на прицел…»
На мгновение Фэлкону показалось,
— Назад! — крикнул Фэлкон, хватая Тео за шиворот и втаскивая его в помещение.
ГЛАВА 59
Винс внимательно слушал Джека, который описывал ему события, разворачивавшиеся на экране монитора телевизионной сети мобильного пункта. Итак, Фэлкон, по непонятной причине насторожившись, неожиданно отступил в комнату, утащив за собой Тео, который все еще держал на руках раненую девушку. Почти сразу после этого у него на столе зазвонил телефон. Сержант торопливо поднял трубку и услышал прерывающийся от ярости истерический голос Фэлкона:
— Ты пытался подставить меня, Пауло!
— Никто не пытался тебя подставить.
— Не надо! Я слышал голос бойца СВАТа или снайпера, доносившийся из соседнего номера. Он сказал: «Бери его на прицел!» Рекомендую тебе отозвать этих парней, не то я сам возьму кое-кого на прицел. Я шутить не намерен. Если ты их не отзовешь, пристрелю заложника.
— Успокойся, прошу тебя. О'кей?
— Успокоиться? Ты навел на меня стрелков, а теперь требуешь, чтобы я успокоился?
— Выслушай меня, Фэлкон. Если рядом с твоей комнатой оказался боец СВАТа или снайпер, то скажу сразу: я их туда не посылал. Позволь мне проверить этот факт, и если они действительно находятся там, то я их отзову.
— Я на это второй раз не куплюсь. Повторяется то, что ты проделал со мной на мосту. Ты и тогда мне лгал и сейчас лжешь.
— Послушай, хочешь верь, хочешь нет, но тогда на мосту я тебе не лгал. Когда я сказал, что ты сможешь поговорить с Алисией, если слезешь с фонарной опоры, у меня и в мыслях не было тебя обманывать. Какой-то другой человек — значительно выше меня по положению — распорядился схватить тебя и таким образом подставил нас обоих.
— Ты никогда ни в чем не виноват, да, Пауло?
— Понимаю, что все выглядит так, будто я перед тобой оправдываюсь или заговариваю зубы. Но клянусь тебе, что говорю правду.
— А я, в свою очередь, клянусь, что не верю тебе.
Винс понимал, что этот разговор приведет лишь к бессмысленным спорам и препирательствам. Нужно было срочно менять тактику.
— Фэлкон, давай попробуем извлечь пользу из всего происшедшего, хорошо?
— Это как же?
— Прежде всего договоримся, что ты не будешь причинять вред заложникам. Если пообещаешь мне это, мы сможем серьезно поговорить о том, что нужно тебе.
— Ты знаешь, что мне нужно.
— До сих пор я так этого и не понял. Скажи мне сам.
— Врешь, все ты понимаешь.
— Скажи мне об этом членораздельно. Расскажи подробно, чего ты хочешь, и я подумаю, можно ли это осуществить.
— Все-все говорить? Даже о самых заветных желаниях?
— Если они не выходят за пределы разумного. Только не причиняй вред заложникам.
Фэлкон молчал. Казалось, что ему нравится держать Пауло в напряжении. Наконец он произнес:
— Я хочу переговорить с Алисией.