Когда сгущается тьма
Шрифт:
— Мне очень жаль, — сказал Фэлкон.
Пауло, казалось, смутили и слова, и тон. Должно быть, именно поэтому его палец потянулся к кнопке далеко не так резво, как предполагалось. Казалось, он уже не стремится ограничить излияния Фэлкона двумя жалкими словами.
— Жаль чего? — спросила Алисия. И в этот миг на линии послышался резкий звук, который невозможно спутать ни с чем другим. Это был выстрел.
— Тео! — вскричал Джек, сраженный мыслью, что с его другом случилось худшее.
ГЛАВА 62
Джек пулей вылетел из командного пункта и бросился
Джек потерял счет угрозам Фэлкона убить Тео с начала этого кризиса и до последнего телефонного разговора, закончившегося выстрелом. По монитору замкнутой полицейской телесети он час назад видел, как Тео выходил из номера, держа на руках раненую девушку. Он даже ухитрился рассмотреть прятавшегося у него за спиной Фэлкона, прижимавшего ствол своего пистолета к его затылку. С точки зрения банального здравого смысла и безопасности человек, оказавшийся в положении заложника, должен беспрекословно выполнять все распоряжения преступника, быть тише воды, ниже травы и, что называется, не высовываться. Но все это не для Тео. Джек знал, что его друг не сможет молча взирать на побои и унижения, которым преступник подвергал других заложников, особенно если это были женщины. Кроме того, после четырех лет, проведенных в ожидании смертной казни за преступление, которого он не совершал, Тео никогда не стал бы возлагать надежды на спасение своей жизни лишь на силы правопорядка. Он был, что называется, неудобным пленником — сильным, бесстрашным, убежденным, что спасение заложников, в том числе и его собственное, зависит прежде всего от самих заложников, а главное, от его, Тео Найта, персональных усилий. Даже если это связано с риском навлечь на себя гнев душевнобольного преступника, вооруженного пистолетом и умеющего пускать его в ход.
Джек не сомневался, что если пуля Фэлкона поразила заложника, то это был Тео.
— Оставайтесь за ограждением!! — крикнул офицер, разгадавший намерение адвоката пересечь оцепленную полицией опасную зону.
Однако понадобились усилия двух дюжих копов из мотоциклетного патруля, чтобы остановить Джека и не пустить его за желтую запретительную ленту и установленные копами металлические барьеры. Его перехватили рядом с парковочной площадкой мотеля в каких-нибудь тридцати ярдах от номера 102, дверь которого была распахнута.
— СВАТ уже там? — спросил Джек.
— Объект находится под контролем СВАТа, — уклончиво ответил полицейский.
— Мне нужно туда попасть. Обязательно!
— Вам придется подождать здесь, — отрезал офицер.
Подбежала Алисия.
— Это со мной, — сказала она, переводя дух.
— Извините, но вы тоже не можете пройти за ограждение. Никто не пересечет эту линию, пока я не получу разрешение от СВАТа.
В дверном проеме номера мотеля появился один из бойцов СВАТа. Джеку показалось, что это Чавес, но он не был уверен. Опустив ствол своей автоматической винтовки М-16, спецназовец махнул рукой. Хотя этот жест в комментариях не нуждался, Алисия тем не менее нашла нужным внести полную ясность:
— То самое разрешение, на котором вы настаивали, — повернулась она к патрульному. — Пойдемте, Джек.
Они миновали барьеры, нырнули под желтую ленту и побежали к номеру 102. Помимо
Чавес позволил войти в комнату медикам, но преградил дорогу Джеку:
— Место преступления, — сказал он. — Вам, Свайтек, дальше нельзя.
Джек смотрел в комнату через его плечо. Бойцы СВАТа и врачи суетились вокруг трех заложников. Потом он увидел Тео. Тот лежал на полу, его лицо, шея и плечи были залиты кровью.
— Тео!
Тео приподнялся и, брезгливо скривившись, произнес:
— Сотрет с меня кто-нибудь эту дрянь?
Возле него на полу лежал Фэлкон, похожий на набитый опилками старый мешок. Рядом валялся пистолет, выстрелив из которого, он вдребезги разнес себе череп.
— Он застрелился… — протянул Джек.
— Неужели? — усмехнулся Тео. — Тебя, случайно, зовут не Джек Шерлок?
— Вы не ранены? — спросил у Тео один из врачей.
— Нет.
Мимо Джека проследовала еще одна бригада медиков, и Чавес посторонился, пропуская их. Они положили на носилки раненую девушку, вынесли ее из комнаты и рысью поспешили со своей ношей к машине с красным крестом. Оставшиеся в комнате продолжали осматривать других заложников.
Джек услышал за спиной шаги, повернулся и увидел сержанта Пауло.
— Похоже, все эти люди скоро придут в норму, — сказала ему Алисия.
— Все, кроме Фэлкона, — поправил Чавес.
— Странный все-таки он был тип, как ни крути, — произнес Джек. — Угрожал спрыгнуть с моста, потом дал себя арестовать, а после этого захватил заложников и даже ранил двух офицеров полиции. И все ради того, чтобы переговорить с дочерью мэра, пусть и по телефону. Но что произошло потом? Он просто сломался, разнюнился, начал извиняться… Заметьте, он так и не сказал ей то, что хотел, и, по-видимому, считал чрезвычайно важным.
— А я думаю, он сказал все, что хотел, — возразил Винс.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Алисия.
— Если верить женщине, которая передала тебе папки с документами, Фэлкон сказал тебе то, чего так и не услышали тысячи других аргентинцев.
— И что же?
— «Мне очень жаль». Он извинился перед тобой, попросил прощения.
Алисия не смогла скрыть впечатления, которое произвели на нее слова Пауло. И Джек отметил это.
— Эй, ребята, — вступил в разговор Тео, — кто-нибудь из вас слышал прогноз погоды на сегодняшний вечер?
— Прогноз погоды? — переспросил Джек.
— Скажи им, Уолли, — произнес Тео.
Один из бойцов СВАТа осведомился:
— Вы, случайно, не тот самый Уолт Предсказатель? Моя жена каждый вечер смотрит ваши передачи о погоде.
Предсказатель тяжело вздохнул, словно окончательно примиряясь с тем обстоятельством, что ему придется держать ответ за свои деяния.
— Да, я Уолт Предсказатель. Да, я находился в этом засиженном мухами номере мотеля в компании с двумя несовершеннолетними проститутками и признаю это. Можете выдвигать против меня обвинения. Ну что — теперь довольны?