Когда смерть разлучит нас…
Шрифт:
После заключительного дрожащего аккорда установилась хрустальная, очень хрупкая тишина. Продолжая глядеть за границу стекла, Кэри тяжело дышала… слова, родившиеся почти два века назад, будоражили сердца и сейчас. Ее так точно. А когда она решила взглянуть на не решающегося прокомментировать ее выступление профессора, то стало ясно, что строки эти не просто будоражили.
В его льдистых глазах зажглось что-то безумное, древнее, опасное… И этот взгляд пришпилил девушку, заставляя опасливо вжаться в дверь, думая над тем, какого,
Значительно позже, рассуждая об этом самом моменте, Кэри признается себе, что декламировала стихотворение не просто так. Что слова французского поэта были отражением ее совершенно ненормальных, аномальных, невозможных, но все равно реально существующих чувств. И мужчина понял это, не так ли?
— Я… мне пора. — Прошептала Каролайн.
И когда она стремительно выбралась из машины, мужчина не остановил ее, вероятно, понимая, что ей действительно следует убраться как можно дальше от него.
7 глава
Зачем она села в его машину? Зачем рассказывала о своей личной жизни? Зачем трусливо сбежала, словно те признания Бодлера могли быть ее признаниями?
Это лишь часть длиннющего списка вопросов, которые мучили совесть Кэри, заставляя чувствовать себя невероятным ничтожеством.
— Спасибо, что вытащила меня. — Отозвался стыдливо брат, потирая запястья, на которых остались следы от наручников.
Сейчас они ехали в его серебристой хонде домой, и Кэри, сидя за рулем, морщилась, представляя объем ожидающей ее работы. Благо, сегодня был выходной.
— Они не нашли наркоту… так, взяли за… э-э-э… нарушение порядка. Слушай, мне жаль, честно.
И как она покажется ему теперь на глаза? Как теперь смотреть на него? Что говорить?
— Я вел себя, как придурок. Но это было в последний раз. Честно.
Ох, Чейз, тебе правда не следует извиняться за то, что ты вел себя, как придурок. Ведь всё указывает на то, что вести так — их семейное дело.
И, смешно, право: Чейз уже давно протрезвел, ему помогло время и шорох, который навели копы. Что касается ее? Чтобы хоть немного остыть, Кэри необходимо поставить напоминалку на телефон: «Брендан Эохайд — Женатый. Преподаватель». Через каждые полчаса… нет, через каждые пять минут.
— Ты рассказала родителям?
— Нет.
Чейз вздохнул с облегчением, взъерошив волосы пятерней.
— Ты меня теперь ненавидишь?
— Нет.
— А должна бы.
— Это твоя жизнь, твой день рождения и твоя квартира, Чейз. Как это все гробить — твое личное дело.
— Черт, лучше бы ты наорала на меня… — Пробормотал парень, отворачиваясь к окну.
Возможно, он был прав. От криков стало бы легче и ему и ей. Однако, вся дальнейшая поездка прошла в молчании. А когда они оказались в квартире, которая, кажется, приняла на себя всю силу ядерного взрыва, Кэри решила отдать брату подарок.
— С днем рождения.
Чейз принял плоскую коробку бережно,
Кэри же с тоской оглядела последствия праздника, после чего, решив, что «дорогу осилит идущий», принялась за уборку. И в какой-то момент она готова была даже поблагодарить Чейза за то, что подкинул ей работенку: она не вспоминала о профессоре Эохайде до тех самых пор, пока не оказалась на кухне.
Беспомощно и осуждающе Каролайн уставилась на снимки своего профессора, сделанные, конечно же, тайком от него. На фотографиях он казался таким неуязвимым и лишенным каких-либо недостатков. Но в тот момент, когда она заглянула в его глаза… в ту секунду, прежде чем испуганно сбежать, Кэри показалось, что он бесконечно одинок. Что ему больно. Что ему нужна именно ее помощь. Интересно, если бы они встретились раньше… века назад… в те времена, когда люди считали землю плоской и даже не пытались укрощать стихии… когда между мужчиной и женщиной не было никаких преград… они могли бы быть вместе?
Когда Кэри поняла, что хочет услышать в своих мыслях «да», она раздосадовано зашвырнула тряпку в ведро. Какое ей дело до «раньше»? Не лучше ли подумать о катастрофическом «сейчас»?
Разрывая ее злость и тишину, зазвенел мобильный, который Кэри поспешно достала из кармана тренировочных штанов.
Миранда, естественно. И странное дело, но она была рада ее слышать. Голос жены мистера Эохайда — это куда лучше напоминалки.
— Ты уже приехала? — Догадалась Каролайн, на что Миранда ответила в извечно развязной манере, что гостила у предков и что они жутко ее достали. Ни черта ее не понимают и вообще ведут себя как ископаемые.
— Ясно. — Подвела черту под всем этим Кэри.
— Я собираюсь завтра оттянуться в клубе. Пойдешь со мной?
Кэри огляделась по сторонам.
— Э-э-э… вряд ли. Я занята. На неделю вперед.
— И чем же? — Ее голос звучал возмущенно, отказываясь верить, что в жизни может быть что-то важнее ее планов.
— Нужно привести в порядок… — Дом. Мысли. Чувства. — …дела.
— Приведешь потом.
— Нет. Не могу.
— Ну и черт с тобой. Я и одна отлично проведу время. — Ответила с надменной усмешкой Миранда, завершая разговор протяжным «пи-пи-пи».
Что сказать, разговаривать с Мирандой — одно, а смотреть ей в глаза — совсем другое. Она не может находится рядом с законной супругой мужчины, вид которого заставляет ее думать о непозволительных вещах… непозволительно желанных. Боже, когда ты стала такой дурой, Кэри, детка? Ведь кроме того, что Эохайд чужой, он, что важнее, такой же мужчина. В том смысле, что один из этого племени уже успел в свое время показать ей все «прелести» физической любви. И Каролайн не слишком торопилась давать этому опыту второй шанс.