Когда снега накроют Лимпопо
Шрифт:
– А-а-а, – я же сам собирался ему позвонить. – Очень приятно, я собственно и хотел…
– Я получил ваш проект, – оборвал любезности мой собеседник, – и мне совсем не нравятся образцы оформления, которые вы предоставили.
А этот Гордеев соображает.
– Вы правы, – ответил я, – но, насколько понимаю, ваше учреждение ограничено в средствах, так что я взял фото с готового конструкта. Это на треть удешевляет бюджет и…
– И вид самого сайта, – закончил за меня замначмеда.
– Тогда вышлите
– Давайте встретимся, – вдруг предложил он.
Это было очень странно. Вернее, впервые в моей практике заказчик захотел встретиться лично. Гордеев понял паузу, образовавшуюся в нашем диалоге.
– Я, знаете ли, практик, и привык важные дела решать напрямую. Мы можем до бесконечности пуляться друг в друга сметами, иллюстрациями и даже снабжать все это изрядной порцией смайликов. Только у меня не так много времени. Лучше встретиться один раз и решить все в личной беседе, чем мне отрываться от умирающих людей, чтобы не пропустить ваше сообщение.
Резон и в самом деле присутствовал. Он мне нравился, этот Гордеев.
– Давайте, – согласился я.
И тут же подумал, что у меня за три года жизни в Яруге образовалось очень мало знакомств. А эта встреча, кроме деловой выгоды, обещает еще и приятное общение. А то, что Гордеев со мной «одной крови» я почувствовал даже за столь короткую беседу и издалека.
– Тогда в среду, в шесть, в баре отеля «Лаки». Знаете где? Извините, что приглашаю так категорично, но у меня несколько круглосуточных смен подряд. А во вторник я высплюсь, так что буду хорошо соображать.
– Знаю, – ответил я. – Отличный отель. Я его буквально на днях рекомендовал одному столичному залетному гостю.
– Спасибо, – почему-то поблагодарил меня Гордеев и отключился.
***
Чеб с утра капризничал. Он отказался лопать кашу, которую я за три года научился готовить просто грандиозно, сидел в углу и дулся. Работать не получалось, так как я спиной чувствовал его молчаливое негодование.
– Ну, что случилось? – я с досадой отвернулся от монитора, в упор уставился на надутого сына.
Чеб вскочил, подбежал к окну, по креслу вскарабкался на подоконник и с надеждой оглянулся на меня.
– Нет, дружище, – сказал я с сожалением. – В «Лимпопо» еще не закончился ремонт. Мы туда сегодня не пойдем. Ты лучше снова скажи как вчера. Скажи: Лим-по-по, а?
Тщетно. Чеб нахмурился и с силой ткнул пальцем в стекло.
– Ладно, – держать сына несколько дней дома вовсе не годится. – Пойдем гулять. На детскую площадку, хорошо?
В конце концов, центр-то наверняка уже прочесали вдоль и поперек. Навряд ли у Тора остались лазейки для проникновения в сердце города.
Чеб на минуту задумался, но, в конце концов, здраво рассудил, что детская площадка лучше, чем ничего, и сменил гнев на
– Вот и хорошо, – сказал я. – Собирайся.
Пока Чеб «собирался», то есть настаивал на том, чтобы взять с собой огромный красно-зеленый самосвал, позвонила Лиза.
– Ты где? – спросила она, не здороваясь.
Наверное, опять случилось что-то важное.
– Между домом и детской площадкой, – ответил я, так как уже открыл дверь с неудобным самосвалом под мышкой, смирившись с судьбой.
– Какая площадка?
– Около кинотеатра «Комета». Знаешь?
– О, кей. Через полчаса буду там.
– Лиз, – я возился с ключом, а недовольный Чебик тянул меня за штанину. – Что-то случилось? Не томи.
– Просто поговорить, – выдохнула она. И отключилась.
Гора с плеч упала. Даже самосвал, громыхающий за Чебом по мостовой, уже не раздражал.
На площадке, вопреки моим ожиданиям, было довольно многолюдно. Видимо, за неделю режима повышенной опасности малыши настолько измотали мам, запертых с ними в замкнутом пространстве, что желание хоть недолгой свободы перевесило страх перед сбежавшим львом.
Почти все лавочки, стоявшие вокруг площадки с качелями, горками и еще какой-то детской развлекательной ерундой, оказались занятыми, а вся детская ерунда облеплена малышами, как упавший кусок пирожного муравьями. Чеб тут же ринулся в эту гомонящую и копошащую кучу, гремя самосвалом, словно боевым барабаном на марше наступления.
Я ненавидел эти бездарные сидения на лавочке в ожидании, пока Чеб от души поссорится со всеми другими обитателя детской площадки, но чувствовал, что еще хотя бы день домашнего ареста, и сын совершенно отобьется от рук.
Свободной оставалась только дальняя скамейка, и я знал почему – остальные прятались под тенью деревьев, а эту вовсю жарило солнце. Тем не менее я отправился именно к ней, так как ожидал Лизу, и грядущий разговор лучше было провести подальше от чужих ушей. Потому что подруга не срывалась ни с того ни с сего поболтать о милых пустяках. Собственно о милых пустяках мы с ней вообще никогда не говорили.
Я приземлился на горячую лавочку, включил планшет, надеясь хоть немного поработать, но экран бликовал на солнце, и это очень раздражало.
– Точно говорю, он приказал кому-то открыть клетку, – вдруг явно выделилось из многоголосного гула.
Я невольно и быстро оглянулся. В некотором отдалении за моей лавочкой прямо на траве в тени разлапистого дерева сидели две девочки лет по десяти. Вокруг валялись ккие-то крошечные кукольные наряды. Кукол они держали на коленях, но, кажется, совсем забыли о них. Я отвернулся, но продолжал внимательно вслушиваться в их болтовню.
– Зоя…
– Твоя мелкая? – удивленно переспросила вторая девочка.