Когда сверкнула молния
Шрифт:
— Уверен, что его шея очень повреждена. Уверен, что полутораметровая юная леди могла причинить огромный вред двухметровому качку.
— Ну да, — сказал тренер. Даже тренер Олбрайт не застрахован от сарказма. — Он даже прикладывал лед к месту удара.
— Уверен, это очень травмоопасно для него, — ответил мистер Гудхарт. — И, пожалуйста, не беспокойся о Джессике, её ждет соответствующая кара.
По-видимому, тренер Олбрайт не знал, что такое «кара», потому что продолжил:
— Не хочу,
Мистер Гудхарт оторвался от еды, встал и прошел к двери. Он пожал руку тренера и сказал:
— Я позабочусь об этом, Френк.
Затем он галантно пропустил тренера и закрыл за ним дверь.
— Фух, — с облегчением вздохнул мой куратор, когда мы остались одни, и сел обратно за стол, чтобы доесть свой бургер. — Итак, — пожевывая, начал мистер Гудхарт. Уголок его рта измазался кетчупом. — Что случилось с нашим решением не драться с людьми, которые больше нас?
Я глядела на кетчуп.
— Не я начала это, а Джефф.
— И что на этот раз? — Мистер Гудхарт предложил мне картошку фри. — Твой брат?
— Неа, — сказала я, взяв два кусочка и положив их в рот. — Рут.
— Рут? — мистер Гудхарт снова откусил от бургера. Теперь след кетчупа стал ещё больше. — Причём здесь Рут?
— Джефф сказал, что Рут настолько жирная, что её необходимо хоронить в кейсе для пианино, как и Элвиса
Мистер Гудхарт проглотил бургер и сказал:
— Но это же нелепо. Элвиса не хоронили в кейсе для пианино.
— Знаю, — пожав плечами, сказала я. — Теперь понимаете, почему у меня не было выбора?
— Ну, по правде говоря, Джесс, нет, я не понимаю. Проблема, как видишь, в том, что ты бьешь парней, и однажды они захотят дать сдачи. Затем ты сожалеешь о содеянном.
Я ответила:
— Меня не раз били в ответ, но я слишком быстрая для них.
— Да, — сказал мистер Гудхарт. На нём всё ещё был кетчуп. — Но однажды ты споткнешься или что-то в этом роде и получишь от кого-нибудь сдачи.
— Не думаю, — ответила я. — Увидите, позже я применю приемы кикбоксинга.
— Кикбоксинг, — повторил мистер Гудхарт.
— Ага, у меня есть видео-уроки.
— Видео-уроки, — снова повторил мистер Гудхарт. Его телефон зазвонил. Он сказал, — извини, Джессика, — и затем снял трубку.
Пока куратор разговаривал с женой, у которой, по-видимому, были проблемы с их малышом, Расселом, я посмотрела в окно. Не так уж и многое увидишь из окна мистера Гудхарта. В основном, вид открывается на парковку для учителей и небо. Мой город небольшой, поэтому всегда можно увидеть много неба. Сейчас оно было серым и пасмурным. Позади автомойки можно было заметить темно-серые тучи. Вероятно, в соседнем округе идет дождь. Нельзя с точностью сказать, обойдет ли он нас
— Если он не хочет, есть, — сказал мистер Гудхарт в трубку, — не настаивай... Нет, я не говорил, что ты давишь на него. Я хотел сказать, может, он сейчас просто не голоден... Да, знаю, мы должны кормить его по расписанию, но...
Мойка пуста. Никого не волновала помывка машин, когда надвигался дождь. Но по-соседству располагается Макдональдс, где мистер Гудхарт достал свой бургер и картошку фри, и он переполнен. Как только преподаватели отпускают учеников на обед, все они толпятся в Макдональдсе и Пицце Хат, что через дорогу.
— Ладно, — сказал мистер Гудхарт, положив трубку. — Итак, на чём мы остановились, Джесс?
— Вы говорили, что мне нужно научиться себя контролировать, — ответила я.
Мистер Гудхарт закивал:
— Да, да, ты действительно должна, Джессика.
— Или однажды мне сделают больно.
— Замечательный аргумент.
— И что я должна досчитать до десяти, когда собираюсь что-то сделать в порыве злости.
Мистер Гудхарт снова закивал, только более восторженно:
— Да, и это верно.
— И, кроме того, если я хочу хоть чего-то достичь, мне нужно понять, что неистовство ничего не решает.
Мистер Гудхарт скрестил руки:
— Точно! Ты поняла это, Джессика. Ты, наконец-то, поняла.
Я встала, чтобы уйти. После двухлетнего посещения кабинета мистера Гудхарта я прекрасно знала, как надо вести себя с ним. А ещё надо не забывать, сколько времени я провожу у его кабинета, читая брошюры, пока жду, когда он примет меня. Я полностью исключила карьеру в вооруженных силах.
— Ну, — сказала я, — думаю, что всё поняла, мистер Гудхарт. Огромное спасибо. В следующий раз постараюсь вести себя лучше.
Я была уже у двери, когда он остановил меня.
— И вот что, Джесс, — дружелюбно сказал он. Я посмотрела на него через плечо. — В наказание тебе ещё неделю придется оставаться после уроков, — сказал он, жуя картошку. — Плюс к тем семи, которые у тебя уже есть.
Я улыбнулась ему:
— Мистер Гудхарт?
— Да, Джессика?
— У вас на губах кетчуп.
Ладно, это было не самое лучшее прощание. Но, погодите, он не сказал, что позвонит родителям. Если бы он так сказал, то с моих губ посыпалась бы прекрасная речь о сожалении. Но он не произнес это. Так зачем мне ещё одна неделя наказания?
И, черт побери, у меня настолько много недель наказания, что я полностью отказалась от нормальной жизни. На самом деле жаль, что задержание после уроков не может считаться внеклассной деятельностью. Иначе я бы была неплохим кандидатом для многих колледжей уже сейчас.