Когда тают льды. Песнь о Сибранде
Шрифт:
– Снова не запираешься, когда спишь, – пожурила супруга, оплетая руками мою шею.
Я коротко улыбнулся – в глазах Деметры я был ничем не лучше безответственного Олана – и склонился к желанным губам. Мне всегда её не хватало – даже сейчас, когда держал в своих объятиях. Маленькая моя женщина! Раньше, в моменты близости, я боялся, что раздавлю бруттскую колдунью ненароком, – но Деметра такими вопросами не смущалась. Льнула ко мне всем телом, не подозревая, что окончательно сводит меня с ума, пыталась обхватить тонкими руками. Мельком я заметил, что жена уже переоделась в домашнее платье – крепко же я спал! – в тот момент, когда, собственно,
Я не отпускал жену, даже утолив первый голод: прижал спиной к груди, обхватив узкие плечи рукой, чувствуя под ладонью мягкое и женственное, скользил губами по влажному от пота виску.
– Почему не предупредила? – спросил, нарушая редкую тишину своего безумного дома.
– Соскучилась, – тихо ответила супруга. – На ящере – сутки полёта…
– Ты прилетела сюда на ящере?! – поразился я, приподнимаясь на локте. – Ты же боишься высоты! Да и наездница из тебя… прости… не очень.
Супруга рассмеялась, шутливо пихнув меня локтём. Сильнейшая унтерхолдского отделения, член императорского Совета и просто маг седьмого круга не должна иметь подобных слабостей! Но уж я-то знал их все.
Деметра и в самом деле ни разу не села в седло с тех пор, как я подарил ей крайне покладистого, давно облётанного и довольно флегматичного чешуйчатого зверя. Тратила на дорогу почти неделю, добираясь верхом по нашим снегам, но подняться в воздух и преодолеть путь в семь раз быстрее не решалась.
– А я не одна, – улыбнулась жена, оборачиваясь ко мне. – Ящером правила твёрдая мужская рука. Мне оставалось только прижаться к широкой спине и закрыть глаза…
На миг я замер, затем расслабился, только предупредительно сжал узкие плечи: не шути так, госпожа Иннара!
– Это правда? – я честно старался не выдать себя, но дрогнувший голос таки предал хозяина. – Илиан с тобой?
– Наоборот, учитывая положения в полёте, – задумчиво уточнила педантичная супруга.
Я тотчас сел на кровати, лишь сейчас вспомнив о детях. Бросил беглый взгляд за окно: снаружи было ещё светло.
– Илиан сказал, что навестит всех, кого успеет, – откликнулась на невысказанный вопрос Деметра, тоже усаживаясь на ложе. Сладко потянулась, с улыбкой глядя на меня. – Соскучился по дому.
Знал бы сын, как соскучился я! Средний настолько увлёкся учёбой и тёмными искусствами, что появлялся дома гораздо реже Деметры, присматривая за порядком в гильдии в отсутствие матери. По словам супруги, Илиан оказался довольно жёстким руководителем: в свои двадцать зим с лёгкостью распоряжался вверенными ему адептами первого и второго круга. Под присмотром Деметры из него и в самом деле вырастет Сильнейший, каких не видели эти земли – если верить пророчеству покойного Люсьена…
Брутта я вспоминал часто. На самом деле – каждый день, в утренних молитвах. Видит Дух, сердце болело даже спустя много лет…
Почти так же, как оно болело за среднего. Илиан недавно взял пятый круг – тайком от меня, опасаясь отцовского гнева. Обряд очищения сын прошёл тоже, но не растерял ни красоты, ни здоровья – «жало в плоть», которое должно сдерживать произвол высших магов, не всегда действовало сразу. И, конечно же, Илиану показалось мало того, что он обрёл: знаю, что всё так же тайно сын готовился
Одна призрачная надежда теплилась во мне: Деметра как-то говорила о том, что печать Тёмного можно сорвать. Не все выживают, не все пойдут на такую боль, да и после этого ни одного круга взять нельзя. А зная Илиана, я подозревал, что его цель – не ниже седьмого. И откуда в нём столько честолюбия? Где я его упустил? Когда проглядел? Ответа я не знал, а искать уже не имело смысла.
Сын принял также и родовое имя обожающей его Деметры: за пределами Ло-Хельма его знали, как Илиан Иннар, сын Сильнейшей стонгардского отделения. Я не возражал: знал, что Деметра по-своему переживает то, что осталась последней из рода, и мечтает о наследнике как своего имени, так и своей силы. В Илиана жена вкладывала всё, что было в ней от любви и заботы: я переживал только, что она избалует уже взрослого и совсем самостоятельного сына.
Так же она баловала и младших детей: Олана и Ульфа с Эриком. Наверняка и в этот раз навезла подарков да гостинцев…
– Внизу мешок с покупками, – подтвердила мои опасения Деметра. – Занесём детям? И к себе заберём: небось соскучились.
Я смотрел, как жена спрыгивает с кровати, подходя к платяному шкафу, перебирает висящие там платья. Сумасшедший ритм жизни не давал покоя ни мне, ни ей: оба оказались связаны долгом и службой. Порталами Деметра пользоваться не любила: магия седьмого круга изматывала быстро. Я до сих пор помнил жуткий образ с нечеловеческими, ярко-зелёными глазами – та, которая воевала против Тёмного, совсем не напоминала эту, мою Деметру. И если после того раза колдунья отделалась сединой, то что ждало её сейчас? Я проверять не хотел. Потому и приходилось нам жить, разрываясь между Унтерхолдом и Ло-Хельмом: то я рвался к ней, загоняя Эйра едва ли не насмерть, то она выбиралась ко мне.
– Тебе, кстати, письма пришли, – вспомнила Деметра, натягивая тёплое шерстяное платье. Подошла к зеркалу, подправляя крашеные рыжеватые пряди: жена стеснялась своей седины, старалась, как могла, скрыть неизбежное. – То, которое от Витольда, можешь не открывать: и так скажу. Легат направляет к тебе трёх магов, просит выделить одного для Кристара на защиту порта, двух для северной крепости. Снабдишь тех, которые для крепости, ящерами, обучишь полёту.
– Кристару-то зачем второй маг? – поинтересовался я, натягивая одежду. – Мартин неплохо справляется.
Земляк и в самом деле справлялся хорошо: маг пятого круга, он отбивал множественные атаки и защищал главный портовый город крайнего севера без особых проблем. На одиночество тоже не жаловался – зачем ему напарник?
– Он один там, – пояснила Деметра, – вдруг что случится? Кроме того, маги в северной крепости, знаешь ли, обычно долго не держатся. Как раз и пригодится близкая подмога…
Мысленно я согласился: легату виднее. Да и Мартину компания не повредит. После памятного сражения под Унтерхолдом земляк окончательно стал отшельником: взяв пятый круг в гильдии, отправился к себе домой, служа легиону на родине. Насколько я знал, возвращаться к истокам ему не очень хотелось: ведь сбежал же когда-то от родственников к магам, наплевав на последствия. Видимо, после смерти Дины интерес к жизни в нём погас окончательно…