Когда тебя уже не жду

Валентеева Ольга

— Да… — Она выглядела смущенной. — У меня сыновья сегодня приезжают. Отпустите меня на два дня? Вернусь послезавтра вечером.

— Конечно, — кивнула я. И сама справлюсь.

— Ужин приготовила, завтрак тоже поставила в шкаф, чтобы вы утром покушали. И еще…

Сразу стало понятно, что сейчас речь коснется Вэлла.

— Вы бы поговорили с Вильямом, госпожа, — выдала Полли, видимо, поражаясь собственной смелости. Раньше она никогда не указывала мне, что делать. — Не знаю, что у вас там произошло, но он очень расстроен. Очень сильно. И чувствует себя неважно. Поговорите?

—

Не знаю.

А я, значит, прекрасно себя чувствую! Особенно после того, как он ранил моего брата. Просто замечательно. Да, идти к Вэллу нельзя, иначе добью, чтоб не мучился.

— Пожалуйста, хозяйка, — не сдавалась Полина. — Он мне о себе рассказал… Переживает он. Мужчины, они знаете какие? Перед нами, женщинами, ходят гоголем, а как придет беда, разве можно слабину показать? Нельзя, конечно. Вот и страдают молча. Только кому от этого лучше? Меня он не слушает. Может, услышит вас?

— Вильям Арейн не слышал никогда и никого, — проговорила я. — Такой человек.

— Но можно попытаться?

Кивнула. Проще согласиться, чем спорить.

— Или мне остаться? — засомневалась Полли.

— Мы справимся сами, — ответила я. — Не волнуйся и хорошо проведи время со своими мальчиками.

— Ох, хозяйка… — вздохнула Полли. — Мои мальчики вашего возраста, и вы мне как дети. Лучше поговорить и жалеть, чем промолчать и жалеть еще больше. До встречи.

И Полина вышла из комнаты, а я осталась одна с исчерканными листами и дырой в сердце. Потому что место в нем занял человек, которого там быть не должно. И как мне теперь быть, кто бы подсказал?

Я снова придвинула листы. Схематически изобразила Вэлла. Если даже Полли прониклась… То придется не откладывать разговор в долгий ящик. Поэтому поднялась, поправила платье, будто это играло какую-то роль, и отправилась на поиски «жертвы». То есть, Вэлла. Гостиная, как и просила утром, была пуста. Кухня, впрочем, тоже. Терзаемая сомнениями, я постучала в двери комнатки Полли.

— Входи, — раздался ответ.

Надо же! Полина разрешила Вильяму находиться в ее комнате? Значит, и правда, прониклась. Внутри царил полумрак, едва разгоняемый светильником. Неужели успело стемнеть? Я целый день провела в кабинете? Вэлл сидел на застеленной пледом кровати, мне же осталось крохотное креслице, которое я и заняла. Вильям не смотрел на меня. Даже показалось, что вообще не заметил моего прихода, нырнув куда-то в свои мысли.

— Полли сказала, ты плохо себя чувствуешь, — решила начать издалека.

— Я в порядке, — спокойно ответил Вэлл, и сочувствовать ему расхотелось. — Полина очень добрая женщина, вот и беспокоится.

Эта добрая женщина его гоняла несколько дней подряд…

— Катерина, — продолжил Вильям, и я вздрогнула при звуке своего имени, — я приношу тебе извинения за сегодняшнюю дуэль. Мне стоило отклонить вызов твоего брата. Ты права, он задел мою гордость, поэтому я и взял в руки оружие. Но о какой гордости может идти речь?

Я слушала его, а сама отмечала, что в комнате стоит сильный запах лекарств. Не за ними ли бегала Полли? Этот ненормальный человек ни в чем не признается! Даже если будет умирать, скажет, что все хорошо.

— Но я сказал правду. —

Голос Вэлла звучал глухо. — Не было ни минуты, когда я собирался ранить твоего брата.

— Тогда что случилось? — спросила я прямо. — Порча? Дурной глаз? Неисправный пистолет?

— Судорога, — Вэлл повел плечом. — Банальная судорога свела пальцы. Если бы не это, пуля прошла бы мимо.

— Допустим, я тебе верю.

— Я не вру.

Вильям первый раз за вечер посмотрел на меня, и я остро почувствовала — что-то не так. Полли права, он, похоже, неважно себя чувствует. Глаза покраснели, вместо бледности — горячечный жар. Я потянулась было, чтобы попробовать его лоб, но Вэлл упрямо отвел мою руку. Мазь… В комнате пахло мазью. Значит, действительно сильно свело пальцы.

— Давай. — Я протянула ладонь. Да, моя магия — вода, но и в организме человека вода. Иногда можно договориться.

— Мне уже лучше.

— Вэлл!

Он протянул руку.

— Кулак сжать сможешь?

Он попытался. Не получилось. Пальцы работали плохо. Странно… Я коснулась его запястья там, где ожогом чернела печать, и сосредоточилась, призывая легкий холодок, уносящий боль. Направила по его телу, убирая лишний огонь.

— Спасибо, — тихо сказал Вэлл, и я отпустила его руку. Действительно стало лучше — он почти мог сжать кулак.

— Давно? — спросила я.

— Недавно, — неопределенно ответил он. И вот как разговаривать? Если он этого не хочет. А рука горячая… Я изловчилась и потрогала его лоб.

— У тебя жар, — сказала, стараясь скрыть легкую панику. Я всегда отвечала только за себя и растерялась, столкнувшись с чужой болезнью.

— Вряд ли. Мне холодно.

— А может, тебя морозит?

Пересела на кровать, заставила его нагнуться и коснулась лба губами. Точно жар. Простудился? Неудивительно, учитывая события последних месяцев его жизни. И последних дней тоже. А еще теперь чувствовалось, насколько его лихорадит. И вот что мне с ним делать?

— Не будешь на морозе дуэли устраивать, — мстительно пробормотала я, а сама уже думала, как с ним быть. Надо сбегать за доктором. К счастью, целитель жил всего в паре домов от меня. Много времени не займет. Жаль, что Полли ушла к сыновьям, но я и сама справлюсь.

— Я посплю немного, и станет лучше, — пообещал Вэлл. — Слишком хочется спать.

— Знаешь, что? — решилась я. — Пойдем ко мне в комнату, там камин, теплее. И удобнее. Хорошо?

— Кэтти, не надо.

— Надо. Не спорь со мной хоть сейчас.

И я почти силой потащила его за собой. Только стоило Вильяму подняться на ноги, как его повело, и он едва удержался, чтобы не упасть. Замечательно! Просто здорово! С ума сойти… Я приобняла его и повела за собой. Уложила в свою постель, не слушая протестов, укрыла одеялом и приказала отдыхать, а сама тихонько прикрыла дверь. Ну, Вильям Арейн! Даже злиться на него уже не получалось. Хотелось взвыть от бессилия, но и этого я не могла себе позволить. Сначала помочь ему, разобраться, что не так, потому что еще вчера Вэлл чувствовал себя нормально. А потом, если будет и дальше трепать мне нервы, сама прибью! Только почему от этой мысли на глаза снова навернулись слезы?