Когда тело говорит НЕТ. Цена скрытого стресса
Шрифт:
«Это действительно так, — сказал я, — повышение голоса, поверхностное дыхание, мышечное напряжение — признаки беспокойства, а не гнева».
«Именно. Физиологически они не испытывают гнев, они лишь разыгрывают его».
Проявление вспышек гнева — это защитная реакция от беспокойства, которое у ребенка неизменно сопутствует гневу. Гнев вызывает тревогу, поскольку он сосуществует с позитивными чувствами — любовью и желанием контакта. Но так как гнев высвобождает энергию для ответного удара, он угрожает привязанности. Таким образом, в ощущении гнева есть нечто, вызывающее тревогу, даже без внешних родительских запретов на проявление гнева. «Импульсы агрессии подавляются из-за чувства
Естественно, чем больше родители препятствуют проявлениям гнева, тем больше тревожных чувств от этого будет испытывать ребенок. Во всех случаях, когда гнев полностью подавлялся или когда постоянное подавление чередовалось с бурными вспышками ярости, это говорило о том, что в раннем детстве человека родители не могли принять естественный гнев своего ребенка.
Если человек неосознанно боится силы своих импульсов агрессии, у него есть различные формы защиты. Один из способов такой защиты — разрядка, во время которой мы возвращаемся к состоянию раннего детства, когда, сталкиваясь с невыносимым скоплением гнева, начинаем импульсивно себя вести. «Понимаете, внешнее выражение эмоций, крики, визги и даже удары — все, что делает человек, — служит защитой от переживания гнева. Это защита от сдерживания гнева внутри себя, где он остро ощущается. Разрядка защищает от гнева, который мы на самом деле испытываем».
Другой способ избежать гнева — подавление. Таким образом, подавление и разрядка — две стороны одной медали. Они обе представляют собой страх и тревогу и по этой причине вызывают физиологические реакции на стресс независимо от того, что происходит в нашем сознании.
Парализующая проблема, с которой многие люди сталкиваются, испытывая гнев по отношению к близким, неоднократно выявлялась в интервью, приведенных выше. Джин, которая не могла рассказать своим родителям о том, что в одиннадцать лет ее домогались, идеализирует свои отношения с ними и не признает свой гнев. Ее муж, Эд, испытывает разъедающую обиду по поводу того, что он воспринимает как контроль со стороны жены, но не может откровенно и напрямую выразить свой гнев. Джилл, страдающая от рака яичников, обижена на врачей из-за того, что они не поставили диагноз вовремя, но не на своего мужа, Криса, который не замечал ее мучений и потери веса на протяжении нескольких месяцев. Лесли, у которого язвенный колит, «проглатывал» гнев, испытываемый по отношению к первой жене. «Однозначно. Я не мог ссориться, потому что тогда она говорила: „Значит, это неудачный брак“». Он очень рад, что наконец вступил в брак, в котором переживание гнева не угрожает отношениям.
Тревога, связанная с гневом, и другие «негативные» эмоции, такие как грусть и неприятие, могут быть глубоко взаимосвязаны в организме. В конечном итоге с помощью многочисленных и безмерно сложных перекрестных связей PNI-системы, связующего звена между сознанием и телом, они трансформируются в биологические изменения, и это приводит к заболеванию. Когда гнев обезврежен, иммунная система также обезвреживается. А когда агрессивная энергия гнева направлена внутрь, иммунная система приходит в замешательство. Физиологическая защита нашего организма больше не защищает нас или даже может взбунтоваться и атаковать тело.
«Возможно, полезно рассматривать рак не как заболевание, а как нарушение биохимических сигналов организма, — пишет психотерапевт Луис Ормонт, который изучал гнев, провоцируя его появление при групповой психотерапии пациентов с онкологией. — Изменять данные сигналы означает влиять на иммунную защиту организма. Из этого следует, что любая форма вмешательства, направленная на восстановление физического состояния организма, должна использовать нечто большее,
Людям с онкологией или аутоиммунными заболеваниями, с хронической усталостью или фибромиалгией либо с изнуряющими неврологическими состояниями часто рекомендуют расслабляться и думать о хорошем, чтобы снизить уровень стресса. Это полезные советы, но им невозможно следовать, если один из основных источников стресса четко не определен и не изучен: интернализация гнева.
Гнев не обязательно означает враждебность. Прежде всего, это физиологический процесс, который необходимо переживать. Во-вторых, он имеет познавательную ценность — он предоставляет важную информацию. Если я испытываю гнев, это должна быть ответная реакция на мое восприятие чего-то. Это может быть реакция на утрату или угрозу потери в отношениях с кем-то или на сигнал о реальном или угрожающем вторжении в мои личные границы. У меня есть полное право, никому не причиняя вреда, позволить себе испытывать гнев и размышлять о том, что могло его вызвать. В зависимости от обстоятельств я могу по-своему проявить своей гнев или отпустить его. Главное то, что я прочувствовал его и не стал подавлять. Я могу выражать свой гнев, когда это необходимо, в словах или в поступках, но мне не нужно проявлять его в форме неконтролируемой ярости. Здоровый гнев контролируется человеком, а необузданные эмоции — нет.
«Гнев — это энергия, которую мать-природа дает маленьким детям, чтобы они могли выступить от своего имени и сказать, что они имеют значение, — говорит психотерапевт Джоан Петерсон, которая проводит семинары на острове Габриола в Британской Колумбии. — Разница между здоровой энергией гнева и вредной энергией эмоционального и физического насилия заключается в том, что гнев уважает границы. Выступая от своего лица, вы не нарушаете чужие границы».
4. Самостоятельность
Болезнь не просто имеет историю, она рассказывает историю. Это кульминация истории борьбы за себя, которая ведется на протяжении всей жизни.
С простой биологической точки зрения может показаться, что выживание физического организма должно быть конечной целью природы. Однако, по всей видимости, высшей целью природы является существование независимой, саморегулирующейся психики. Разум и дух способны пережить тяжелейшие физические повреждения, но мы снова и снова видим, что физическое тело начинает сдавать, когда психологическая целостность и свобода подвергаются опасности.
Джейсон стал инсулинозависимым диабетиком в пять лет. Сахарный диабет получил свое название от греческого выражения «сладкая моча», так как при этом заболевании избыток сахара из кровотока попадает в почки и выводится с мочой. При диабете клетки поджелудочной железы не способны вырабатывать достаточное количество инсулина — гормона, необходимого для того, чтобы сахар из переваренной пищи поступал в клетки. Помимо непосредственного физиологического риска, связанного с высоким уровнем глюкозы, диабет влечет за собой возможное повреждение многих органов.
Сейчас Джейсону 23 года. В результате вызванного диабетом повреждения сосудов он ослеп на правый глаз. Он также страдает от сердечной недостаточности, аортальной регургитации и почечной недостаточности. Иногда, вследствие повреждения периферических нервов под названием «диабетическая нейропатия», он не может ходить. Джейсон и его мать, Хизер, были моими пациентами около десяти лет. За последний год его неоднократно доставляли в отделение неотложной помощи из-за проблем со здоровьем, в том числе из-за сердечной недостаточности и менингита. Возможно, ему осталось жить совсем недолго. По словам врача по внутренним болезням, который его наблюдает, у него «сомнительный» прогноз.