Когда тело говорит НЕТ. Цена скрытого стресса

Суть научного открытия не в том, чтобы сначала увидеть что-то, а в том, чтобы установить прочные связи между ранее известным и доселе неизвестным. Именно это совмещение и способствует истинному пониманию и реальному прогрессу.

Ганс Селье.«Стресс жизни»

Люди всегда интуитивно понимали, что сознание и тело неразделимы. Современность принесла печальное разобщение, раскол между тем, что мы знаем всем своим существом, и тем, что принимает за истину наше сознание. Из этих двух типов знания второе, более узкое, часто побеждает, и это оборачивается ошибками и потерями.

Вот почему для меня большое удовольствие и большая честь представить читателю открытия современной науки, подтверждающие мудрость

векового интуитивного знания. В этом заключалась моя главная цель при написании данной книги. Другой задачей было поставить зеркало перед нашим охваченным стрессом обществом, чтобы мы смогли увидеть, как сами, используя тысячи бессознательных способов, вносим вклад в развитие мучающих нас болезней.

Эта книга — не сборник предписаний, но я очень надеюсь, что она послужит для читателей толчком к личностным преобразованиям. Предписания поступают извне, преобразования же происходят внутри нас. Каждый год появляется множество книг с простыми рекомендациями для разных сфер жизни — телесной, эмоциональной, духовной. У меня не было цели пополнить этот список. Предписания подразумевают, что нечто нуждается в починке, преобразование же обладает целительным действием — оно помогает нам обрести целостность, сохраняя то, что у нас уже есть. Хотя советы и предписания тоже могут быть полезны, важнее для нас способность понимать себя и механизмы работы нашего сознания и нашего тела. Понимание сути вещей, когда ты вдохновлен поиском истины, может вести к преобразованию личности. Те, кто ищет путь к исцелению, найдут начало этого пути уже в первой главе, где разбирается первый клинический случай. Как полагал великий физиолог Уолтер Кеннон, наше тело обладает мудростью. Я надеюсь, что моя книга «Когда тело говорит „нет“» поможет людям научиться использовать ту внутреннюю мудрость, которая есть у всех нас.

Некоторые приведенные в данной книге примеры заимствованы из опубликованных биографий или автобиографий известных людей, однако большинство примеров взято из моей клинической практики или из аудиозаписей бесед с людьми, которые согласились рассказать мне о своей жизни и истории болезни и дали разрешение процитировать их слова. Из соображений конфиденциальности имена (и в некоторых случаях другие детали) были изменены. Примечания даются лишь изредка — во избежание чрезмерной академичности данной работы, предназначенной для неподготовленного читателя. Список литературы для каждой главы приведен в конце книги.

Курсив мой, если не указано иное.

Я буду рад, если вы пришлете комментарии на мой электронный адрес: [email protected].

Мэри была коренной американкой чуть старше сорока, хрупкого телосложения, с мягкой, почтительной манерой общения. Восемь лет она лечилась у меня вместе со своим мужем и тремя детьми. В ее улыбке сквозили застенчивость и некое самоуничижение. Она была смешлива. Когда ее моложавое лицо озарялось смехом, сложно было не ответить тем же. Когда я думаю о Мэри, мое сердце до сих пор наполняется теплотой — и сжимается от горя.

Мы мало разговаривали с Мэри до той поры, пока не проявились первые симптомы болезни, впоследствии унесшей ее жизнь. Начало болезни казалось безобидным: рана на пальце от укола иголкой никак не заживала в течение нескольких месяцев. Причиной проблемы оказался феномен Рейно, при котором мелкие артерии, снабжающие пальцы кровью, сужаются, тем самым лишая ткани кислорода. Это может привести к гангрене, что, к сожалению, и произошло в случае Мэри. Несмотря на несколько госпитализаций и хирургических вмешательств, уже через год она умоляла об ампутации, только бы избавиться от пульсирующей боли в пальце. К тому времени, когда ее желание исполнили, болезнь уже значительно распространилась и с постоянной болью не справлялись даже мощные наркотические обезболивающие средства.

Болезнь Рейно может возникать независимо или на фоне других нарушений. Курильщики подвергаются большему риску, а Мэри была заядлой курильщицей с подросткового возраста. Я надеялся, что, если она бросит курить, в ее пальцах восстановится нормальное кровообращение. После нескольких неудачных попыток ей наконец удалось это сделать. К сожалению, болезнь Рейно оказалась предвестником намного более серьезного недуга: у Мэри диагностировали склеродермию, одно из аутоиммунных заболеваний, к которым также относятся ревматоидный артрит, язвенный колит, системная красная волчанка и многие другие болезни, происхождение которых не всегда считается аутоиммунным, такие как диабет, рассеянный склероз и, возможно, даже болезнь Альцгеймера. Для всех них характерно

то, что иммунная система человека начинает атаковать его тело, вызывая повреждения в суставах, соединительной ткани или другом органе; заболеванию подвержены почти все органы, в том числе глаза, нервы, кожа, кишечник, печень и мозг. В случае склеродермии (в переводе с греческого — «затвердевшая кожа») самоубийственное нападение иммунной системы приводит к уплотнению кожи, пищевода, сердца и тканей в легких и других местах.

Что же провоцирует в теле эту гражданскую войну?

В медицинских руководствах дается исключительно биологический взгляд на данный вопрос. В нескольких отдельных работах в качестве этиологических факторов упоминаются токсины, но по большей части основной причиной считается генетическая предрасположенность. Данный сугубо физиологический подход находит отражение и в медицинской практике. Ни профильные специалисты, ни я как семейный доктор ни разу не задумались о том, какие жизненные обстоятельства Мэри могли повлиять на развитие ее болезни. Никто из нас не поинтересовался, в каком психологическом состоянии она находилась перед началом болезни и как это состояние могло повлиять на ее течение и исход. Мы просто лечили каждый из симптомов по мере их возникновения: прописывали противовоспалительные и болеутоляющие препараты, проводили операции для удаления омертвелых тканей и улучшения кровоснабжения, назначали физиотерапию для восстановления подвижности.

Как-то раз, почти неожиданно для себя, в ответ на голос интуиции, подсказывавший мне, что Мэри нужно выслушать, я пригласил ее на часовой прием, чтобы дать ей возможность рассказать что-то о себе и своей жизни. Ее история стала для меня откровением. За ее робостью и смирным характером скрывался огромный пласт подавляемых эмоций. В детстве Мэри подвергалась насилию, родители бросили ее, и она кочевала из одной приемной семьи в другую. Она вспоминала, как в возрасте семи лет сидела, съежившись, на чердаке и укачивала на руках младших сестер, пока внизу кричали и ссорились ее пьяные приемные родители. «Мне все время было очень страшно, — сказала она, — но, поскольку мне уже было семь, я должна была защищать своих сестер. Меня же никто не защищал». Она никогда раньше не говорила об этих травмах, даже своему мужу, с которым прожила вместе двадцать лет. Она научилась не показывать свои чувства — никогда и никому, даже самой себе. Выражение эмоций, уязвимость, вопросы подвергли бы ее в детстве большому риску. Ее безопасность зависела от способности учитывать чувства других людей — но не свои. Она жила в ловушке той роли, которую вынуждена была играть ребенком, не осознавая, что у нее самой есть право на то, чтобы о ней заботились, чтобы ее слушали и считали достойной внимания.

Мэри описывала себя как человека, который не умеет говорить «нет» и, не задумываясь, взваливает на себя ответственность за других. Даже когда ее болезнь усугубилась, больше всего Мэри переживала за своего мужа и своих почти уже взрослых детей. Была ли склеродермия способом ее тела отказаться от груза ответственности за всех и вся?

Возможно, ее тело делало то, чего не допускало сознание: отвергало безжалостное требование, которое сначала предъявляли ей в детстве и которое теперь, будучи взрослой, она предъявляла себе сама, — ставить других выше себя. Я высказал это предположение, разбирая случай Мэри в своей первой статье, которую написал в качестве автора медицинской колонки для газеты «Глоуб энд мейл» в 1993 году. «Если мы не смогли научиться говорить „нет“, — писал я, — в итоге наше тело может сделать это за нас». Я привел цитаты из медицинской литературы, в которой обсуждалось негативное влияние стресса на иммунную систему.

Для некоторых врачей идея о том, что способ человека справляться с эмоциями может быть одним из факторов развития склеродермии или других хронических заболеваний, является возмутительной. Врач-ревматолог одной из крупнейших канадских больниц отправила гневное письмо в редакцию, осуждающее газету и меня за публикацию этой статьи. Она обвинила меня в неопытности и в том, что я не потрудился изучить проблему.

Меня не удивило то, что врач-специалист отрицает любую связь между телом и сознанием. Дуализм — расщепление надвое того, что является единым целым, — характеризует все наши представления о здоровье и болезни. Мы пытаемся понять тело отдельно от сознания. Мы стремимся описывать людей — здоровых или больных — так, будто они функционируют в изоляции от внешней среды, в которой они вырастают, живут, работают, играют, любят и умирают. В этом заключается скрытое предубеждение ортодоксальной медицины; большинство врачей усваивает его в ходе учебы и затем руководствуется им в своей работе.