Когда титаны ступали по Земле: биография Led Zeppelin

Вол Майк

Так как твои мама с папой постоянно были заняты и часто уезжали гастролировать по провинции, для ребенка, даже такого музыкально развитого, как ты, времени не оставалось, — и тебя послали в пансион Christ’s College в Блэкхите, на юго-востоке Лондона, где ты могу получить классическое музыкальное образование. Даже хотя тебе было не по себе из-за перспективы жить далеко от дома, для тебя это было прекрасной возможностью, — сказал отец. Ты большой счастливчик. Именно в пансионе ты научился играть на духовом органе в школьной капелле. Там же у тебя появилась неприязнь к организованным играм, и ты обнаружил, что ты на высоте, когда «остаешься один, чтобы разобраться с этим», как ты выразился. Чтобы порадовать отца, ты согласился также учиться игре на саксофоне, но долго это не продлилось. Чертова штуковина действовала тебе на нервы.

Вне класса ты восхищался, однако, не только классическими фортепианными произведениями Сергея Рахманинова. Ты одобрял и буйный блюз загадочных американских титанов

вроде Биг Билла Брунзи, Фэтса Уоллера и, далее, Джимми Смита, «Брата» Джека Макдаффа и Ричарда «Грува» Холмса. Также через блюз ты в конце концов откроешь для себя джаз, а именно головокружительный свободный стиль Чарльза Мингуса. У тебя началась своего рода двойная музыкальная жизнь: ты посвятил себя обучению игре на фортепиано и классической музыке, но все больше увлекался современными формами. В четырнадцать ты был уже достаточно хорош, чтобы стать хормейстером и органистом в местной церкви. В тот же год ты уговорил родителей позволить тебе купить первую бас-гитару — цельнотельную электрогитару Dallas, — после того как стал одержим невероятно быстрой игрой чикагского басиста и лидера группы Фила Апчерча, чья инструментальная композиция 1961 года ‘You Can’t Sit Down’ содержала первое соло на басу, которое ты услышал. Ты пытался перетянуть струны на старом укулеле, которое собирало пыль на семейном пианино, но это было не то. В итоге, ты попросил отца выступить в качестве гаранта соглашения о покупке гитары Dallas в рассрочку. Гитару ты ловко запитал через отремонтированный усилитель от старого телевизора и сразу же мог использовать ее, начав бренчать под пластинки вроде ‘Freight Train’, скиффл-хит Чеса Макдевитта, хотя и не слишком громко, чтобы не беспокоить соседей. Главным образом, ты подыгрывал всему, что попадало в эфир Легкой программы.

Вооруженный своим новым шикарным басом, ты начал играть с другими детьми своего возраста и старше в молодежном клубе местной церкви, который открывался после воскресной вечерни. В сформировавшейся группе не было барабанщика, поэтому тебе приходилось играть в необычном ударном стиле на низких ладах. Этот стиль ты разработал самостоятельно, чем в самом деле был очень доволен. Дела у группы под названием Deltas шли довольно хорошо, и вас стали приглашать на свадебные церемонии, уличные вечеринки и летние праздники. На некоторых выступлениях к вам присоединялся даже отец, игравший на пианино. Те участники группы, которые стояли, совершенствовали синхронные движения ног, характерные для The Shadows, а ты стал экспертом в исполнении горячих хитов. К твоим семнадцати годам ты был так хорош, что даже время от времени получал предложения выступить с разных американских армейских баз, вроде той, в Дартфорде, где подросток Майкл Джаггер на каникулах подрабатывал учителем физкультуры. Как и Майкл, именно там ты впервые познакомился с американскими пластинками в музыкальных автоматах — опьяняющей смесью блюза, кантри-энд-вестерна и попа. В один из тех вечеров ты в первый раз услышал записи Tamla Motown и едва не помешался, как говорится. Ты просто не мог поверить, каким неистовым и победоносным был звук баса. Если тебе и нужно было еще доказательство, что именно бас дал этим пластинкам их звучание, то все было здесь, в бороздках каждой записи Motown, которую эти огромные старые американские музыкальные автоматы вытягивали для тебя.

Ты больше не играл на органе в церкви по воскресеньям, и интерес к классической музыке стал спадать. Твои виды на будущее разительно изменились за эти два года. Прежде ты представлял, как пойдешь по стопам отца и присоединишься к оркестру, а теперь в твоей голове была целая вереница новых возможностей. Не то чтобы ты сказал что-то маме с папой. Опыт научил тебя, что такого рода идеи всегда лучше держать при себе. Когда кто-то намекнул тебе, что бывшие звезды The Shadows Тони Миэн и Джет Харрис проводят прослушивания, чтобы найти басиста в их новую группу, ты тут же оказался в поезде, который вез тебя в Лондон на прослушивание в верхней служебной комнате паба в Вест-Энде. Ты чертовски волновался, ведь это была настоящая группа. Они только что заняли первую строчку в хит-параде с песней ‘Diamonds’ (в которой, к твоему молчаливому изумлению, как ты узнал годы спустя, на гитаре играл Пейджи) и теперь искали басиста, чтобы собрать гастрольный состав.

Ты не особо ожидал, что тебе предложат работу. Не потому что думал, что недостаточно хорош: ты знал, что это не так. Ты просто не мог представить себя в группе вроде этой, выступающим на настоящих концертных площадках, заполненных людьми, гастролирующим по стране. Но они сделали тебе предложение — с условием, что ты избавишься от басовой электрогитары Burns, на которой ты тогда играл (вместе с гигантским усилителем Truvoice и колонками, которые были почти такими же высокими, как ты сам), и заменишь ее на Fender вроде тех, что использовали они. Ты никогда не принадлежал к людям, которым надо повторять дважды, поэтому в те же выходные ты купил себе куда более профессиональную (и дорогую) бас-гитару Fender Jazz — такую же гитару ты будешь использовать, фактически, аж до 1975 года...

Отсутствие Джонса, конечно, облегчило жизнь Коулу, которому теперь предстояло нянчиться в Рождество только с тремя молодыми музыкантами вдали-от-дома. Коул забронировал им два отдельных бунгало в «Шато Мармон», в стороне от бульвара Сансет: Бонзо и Плант вместе, а Пейдж — с ним самим. «Мармон» был печально

известным убежищем голливудских кинозвезд. Здесь Джин Харлоу крутила интрижку с Кларком Гейблом. Здесь Пол Ньюман встретил свою будущую жену Джоан Вудвард. Годы спустя здесь погибнет от передозировки Джон Белуши. Еще позже Хит Леджер будет заснят здесь вдыхающим белый порошок. В 1969, однако, «Мармон» стал последней рок-н-ролльной тусовкой. Место обладало особой атмосферой, пользующейся дурной славой, которая идеально подходила для выходок, что любили устраивать большинство групп, с которыми приходилось работать Коулу. Ранее в тот же год Грэхем Нэш прожил тут пять месяцев. До этого пьяный Джим Моррисон вывалился из окна второго этажа, повредив спину и ноги. Сейчас роуди Alice Cooper голыми играли в футбол в бельэтаже. Но не считая пары банальных сражений с едой, никто из этой новой компании, казалось, не проникся этим — за исключением Джимми, конечно, да и тот выглядел необычно озабоченным. Коул был озадачен. Сопровождая The Yardbirds во время их финальных американских гастролей всего полгода назад, он, казалось, уже знал все о Джимми Пейдже. Как он любит расслабляться между концертами, собирая предметы искусства и разыскивая антиквариат — или, что еще лучше, ухаживая за девушками. Рикардо был готов помочь ему принять участие во всех дорожных удовольствиях — и ожидал, что будет делать это снова, как только начнется тур. Но остальных ему надо будет еще разгадать. Его первым впечатлением о Бонзо было: «приятный парень с богатым чувством юмора и заразительным смехом». А Роберт «обладал аурой высокомерия — высокомерия вместе с беспокойством, что создало у меня чувство, что его сложно будет понять».

На деле же Плант страдал от жутких нервных припадков. Это обстоятельство и джетлаг от долгого перелета превратили его в полного глупца. Первым концертом группы было выступление на разогреве у Vanilla Fudge вместо изначально анонсированной в качестве разогревающей The Jeff Beck Group, и Плант был практически парализован от страха перед этой перспективой. Это была Америка, наконец-то, место, куда он мечтал попасть, где он мечтал выступать большую часть своей жизни. Теперь он здесь и боится провалиться, боится разочаровать всех и разбить их общую мечту о Zeppelin, еще до того как он оторвется от земли. Он был уверен, что Джимми еще питает сомнения относительно него — не как певца, но как исполнителя, кого-то, кто подходит, чтобы делить с ним сцену. И он знал, что в мире Джимми певцы приходят и уходят, это вам не чертовы The Beatles и даже не The Stones. Что в этой группе была только одна звезда — и этой звездой не был он. Он только что женился, получил поддержку в виде аванса от Atlantic, все его будущее раскрывалось перед ним как никогда раньше, и он должен был быть на седьмом небе, — говорил себе Роберт. Вместо этого он никогда не чувствовал себя столь одиноким и оторванным от дома. Никогда не чувствовал себя совершенно сбитым с толку, мужик.

Даже от его приятеля Бонзо было мало помощи. Не в силах разглядеть беспорядок, творящийся в душе его друга, он был озабочен собственными проблемами. В отличие от Планта, он не переживал по поводу своего места в группе. Бонзо знал, что был хорош, и не нуждался в подтверждении этого из уст какого-то южного козла. Нет. Бонзо просто бесился из-за того, что он не дома в Рождество. Он скучал по Пэт и Джейсону. Тот факт, что более старший и умудренный опытом Джонси как-то смог добиться возможности провести Рождество вместе с женой, только больше расстраивал его. Это не дело, черт возьми. Но он же взял деньги, так? Купил большую сверкающую машину? Теперь настала пора поработать. Поэтому он держал рот на замке и старался изо всех сил. Но ему это совсем не нравилось. В результате, не понимая в действительности трудностей остальных, в те первые дни Плант и Бонэм держались вместе, как двое выживших в кораблекрушении, цепляющихся за одну дрейфующую доску. Они не просто делили комнату, они даже не выключали свет и не засыпали, пока оба не устроятся удобно в кроватях. Пейдж, слишком погруженный в свои мысли, казалось, не замечал этого, но Коул все трезво оценил. Они научатся.

Когда в Рождество Бонзо приготовил им рождественский обед на кухне бунгало, ни у кого не было настроения насладиться им. Кроме того, за окном был теплый солнечный день, слишком жаркий, чтобы есть индейку и жареную картошку. Рождества не ощущалось. Плант, еле способный удерживать пищу в своем желудке, просто отказался. «Я ненавижу говорить об этом, — вздохнул он, — но быть так далеко от моей жены в Рождество действительно дерьмово». Бонзо проворчал что-то в знак согласия, но подождал, чтобы узнать, что скажет Джимми. Он только кивнул. «Это жертва, — согласился он, — но она будет вознаграждена. У этой группы есть все для этого. Давайте сделаем все, что в наших силах». Он поднял стакан после тоста, и остальные присоединились, но никто не улыбался.

На следующее утро после очередной бессонной ночи в бунгало Планта и Бонэма Коул рано разбудил их и отвез обратно в аэропорт, где они сели на рейс TWA в Денвер. Там он взял напрокат машину и привез их прямо в Auditorium Arena, где Джонс уже ждал их за кулисами. Теперь нервничал уже не только Роберт. Перед концертами им всегда было не по себе, но в тот раз особенно: Плант мерил шагами крошечную гримерку, куря одну сигарету за другой и неконтролируемо пробегая своими длинными пальцами по упрямым светлым локонам, Бонзо одержимо стучал барабанными палочками по каким-то картонным коробкам, которые он нашел, в то время как более опытные, но не менее обеспокоенные Пейдж и Джонс стояли рядом и избегали встречаться глазами друг с другом, вместе молча куря и дрожа мелкой дрожью.