Когда-то моя половинка...
Шрифт:
– Ну, уж нет, я лучше здесь подожду.
– Мы почти на твоем этаже, я открою двери лифта, я уже сто раз так делал, вперед, - Егор шевелит пальцами.
– А если лифт вызовут на девятый этаж?
– Тогда мы умрем в один день, - усмехается Смоленко, наши взгляды встречаются, и я чувствую приятное тепло внизу живота,- я не вернусь и не пойду за помощью. Выход один. Или если хочешь, встречай здесь рассвет.
– Да пошел ты, - говорю я и протягиваю руки, мы сцепляем наши ладони, чувствую привычный небольшой разряд внутри себя и даже не удивляюсь. И черт,
– Здесь наверняка полно пауков, - оглядываюсь я, но слабый свет из-под ног не дает увидеть всей картины. И поэтому мой мозг рисует огромных черных тарантулов.
– Ага, - ухмыляется Егор, - не жмись ко мне, - бросает он через плечо тут же. А вот и царь вернулся.
– Вот ещё!
– я делаю небольшой шаг в сторону, - открывай скорее!
Егор возится две минуты и вскоре действительно растворяет створки, пропускает меня вперед. Прямо-таки джентльмен, ну или что-то вроде того. Я только собираюсь перелезть, но тут же чувствую, как его руки сжимают мою талию и он меня подтягивает наверх. Когда я встаю на ноги, он уже выбирается сам. Я отряхиваюсь, делаю вид, что от пыли, на самом деле мысли о пауках засели в моем мозгу. И о тату. О тату и пауках. Слава Богу, что никто не умеет читать мысли, иногда я думаю странные вещи.
Егор
– Егорушка, будешь идти домой, купи хлеб, - просит моя мама, когда я выхожу утром в понедельник на кухню. Когда она не пьет, а таких дней становится все меньше, она становится сладко приторной. Я, молча открывая холодильник, достаю молоко и тянусь за хлопьями. Сажусь и слежу за суетой мамы. Она моет плиту, а до этого, судя по всему, перемыла всю посуду. Прям праздник какой-то. Она изменила отцу, разрушила нашу жизнь и будь моя воля, возможно, я бы ушел вслед за отцом. Я иногда спрашиваю себя, что я здесь делаю, почему я ещё рядом с ней? Почему мне есть дело с кем она и что делает, и видит Бог, я не знаю что ответить.
– Как дела в школе?
– спрашивает она.
– Все хорошо, - отвечаю я. Встаю и оставляю тарелку в раковине.
– Ты хороший парень, - неожиданно говорит она мне вслед, когда я практически выхожу из кухни, - и у тебя будет все хорошо.
Как оригинально. Но какая разница, что она говорит, если вечером она вновь будет под градусом и, возможно, не вспомнит даже моего имени.
Когда я захожу в класс, чувствую Женены глаза на себе. Но стоит мне бросить короткий взгляд в ее сторону, она делает вид, что слушает свою странную рыжую подругу. Но вся проблема в том, я знаю Женю. Ее поведение выдает с головой, и самое фиговое, то, что мне не безразлично.
– Привет, - Костя обменивается со мной рукопожатием, - ты в субботу ушел рано.
– Готовился к школе, - лениво откидываюсь на спинку стула и смотрю на ровную спину в первом ряду на третьей парте.
– Говорят, пацаны поспорили.
– На тему?
– перевожу взгляд на друга и понимаю, что
– Кто первый закадрит Женю.
– Что за херня?
– Ну, она ведь больше никого не интересует, - Костя смотрит на меня, - а она ничего так, и долго такая девушка одна не будет.
Твою мать.
– Будет, - уверяю я и пихаю его, - кто?
– Пошел ты, - трет ушибленное плечо Костя, затем наклоняется ещё чуть больше, - Ракушкин, Повелецкий и Маров.
– Откуда знаешь?
– Андрюха Валере рассказывал, на тусе после боя, - объясняет мой друг и тоже откидывается на спинку стула, - а что такое, тебя это волнует?
Я долго смотрю в его невинные серо-зеленые глаза. Возможно, он единственный слишком долго был рядом, чтобы знать меня как облупленного.
– Мудак, бля, мне похер, - говорю я, и заходит учитель.
Ракушкин Олег, мудило прыщавое, он Жени никогда не нравился, но сейчас он вытянулся, она может и поменять свое мнение, Маров идиот, она точно на него и не взглянет. А вот Денис Павелецкий ей когда-то нравился. Но он разве не встречается с белокурой девчонкой из ашников? По-моему в классе восьмом, я пытался разок подкатить к ней...как ее зовут? Ригина? Нет, нет...Рита, точно. Она мне тогда ещё отказала, парень у нее и бла бла. Недотрога, вроде как. Или я плохо старался.
На большой перемене выхожу во двор, захожу за угол, в местную курилку. Подхожу к уже стоящему там Савушкину и еще парочке ребят из параллелей. При виде меня они смолкают. У Андрея глаза из-под челки горят, я прям, чувствую, что его распирает. Я молча протягиваю руку и один из парней протягивает мне сигарету.
– Благодарсвую, - говорю я и щелкаю зажигалкой.
– В этот момент к курилке подходит Повелецкий с парочкой парней из своего класса.
– Хорошо в субботу на матах повалялся? – усмехается он, когда закуривает свою сигарету.
– А то, - отзываюсь я и выпускаю дым.
– Когда в следующий раз выйдешь?
– В конце недели, - отвечаю, делаю вторую затяжку.
– А ты не хочешь Егору предложить участвовать? – наконец не выдерживает Андрей.
– Ты про пари? – вновь ухмыляется Денис, - слушай, а я и не подумал.
– В чем участвовать? – устало интересуюсь я, словно не в чем ни бывало.
– Да пацаны поспорили, - вмешивается парень из ашников.
– На что?
– Бабло за любовь девчонки, - объясняет Денис.
– За Женину, - любезно объясняет мне Андрей. Я смотрю на него, затем молча перевожу взгляд на Повелецкого.
– В общем, мы с пацанами решили поспорить, кто к концу четверти замутить с Кировой, да так, чтоб она голову потеряла. По пятере с рыла. Так что вскоре, кто-то будет богаче на пятнадцать кусков.
Какие идиоты. Какие идиоты, бля.
– И как же она потеряет голову? – спрашиваю я, сжимая кулаки в кармане джинс.
– Ну, это мы обговорим с фаворитом, - отмахивается Денис, - ну, что скажешь? Хочешь охмурить девчонку и утереть нам нос, взять двадцатку, считай халявные деньги, а?