Когда ты устанешь от жизни

Нестерик Элла

– Выходит, конкуренция имеется?

– Да какая конкуренция. Так, идиоты (крепче слово использовал на самом деле).

– И на что хватает?

– На всe хватает. На выпить и ещё на любовницу остаётся.

– Ого!

Я хохочу.

– Ну, будь здорова, боярыня, – вдруг говорит он, и это звучит как-то странно, по-доброму, даже по-родственному, и что ещё страннее я, почти не колеблясь, ответствую:

– И вам, батюшка, не хворать.

Мы расходимся, а у меня ощущение, что мы уже пересекались так когда-то, только не в этой жизни, какой-нибудь другой.

Сказать, что он идёт неспешной походкой, наверное, будет неверно.

Он словно плывёт, точнее как бы проплывает, и вроде бы мимо тебя проплывает, но при этом есть чувство, что всё его внимание принадлежит тебе. Он как бы замедляет собой всё вокруг, и взгляд его словно бы в незначительном удивлении задерживается на тех, кто попадается ему на пути. В его движениях есть какая-то пантомимность, во взгляде смесь вопрошания с одобрением. Мол, смотри, я смотрю на тебя, и ты тоже смотришь и видишь, что я смотрю, как ты смотришь. Ну разве же это не глубокомысленный диалог? А то, как я несу себя мимо, разве не дань уважения тем, мимо кого я иду? И разве не честь для меня и для них вот так идти мимо друг друга? А, кстати, кто-нибудь в курсе вобще, куда мы тут все дружно идём?

Среди москвичей есть и вечно спешащие, и праздно бредущие, и малословные, и многоречивые, и высокомерные, и интеллигентные, и чуткие, и черствые, и много ещё какие. Однако печать, что на них, по которой они узнаются именно как москвичи, иная, чем та, что на местных.

Когда идёт местный, ты чувствуешь, он тутошний, свой, он отсюда, но нет ощущения, что он как-то владеет тем, что вокруг. Скорее, то, что вокруг, им владеет.

Когда идёт москвич, ты понимаешь, что это гость, почти иностранец, чужой, однако есть в нeм что-то едва уловимое, но четко читаемое при этом, что выдаёт в нём хозяина жизни, как то "вот это всё для меня и ради меня" или, что тоже нередко встречается, "я всe тут купил".

Глава 4. Заходи, поиграй

– Купите уже ребёнку пианино!

Продавщица в отделе с музыкальными инструментами горячо увещевает мою мать, застигнутую врасплох рассказом о том, как я каждый день туда прихожу, спрашиваю разрешения поиграть чуть-чуть на пианино, подхожу к одному, открываю крышку и пробую клавиши. Ведь играть я ещё не умею.

Я только перешла в четвёртый класс, а незадолго до этого мы были в гостях, где девочка моего возраста бойко играла на пианино "В траве сидел кузнечик" и чуточку научила меня. Что-то произошло со мной, когда я села за клавиши, и под моими пальцами они издали первый звук. Какая- то магия. Я заболела этим инструментом.

С того же дня я начала периодически канючить, чтобы мне разрешили ходить в музыкальный салон. О музыкальной школе речь не шла, её в нашем районе не было, обучение же в частном порядке было не только в пешей доступности, но и вполне по деньгам.

Мама, наконец, сдалась и отвела меня в такой салон. Там мне проверили наскоро слух и сказали, всё плохо, но если я всё же хочу заниматься, то обязательно нужно купить пианино.

Дома, по всей видимости, держали совет и решили, что покупку не потянут, да к тому же, если у меня не будет получаться (природного таланта-то нет, есть только желание, а что такое детское желание, сегодня хочу, завтра нет), то эта махина будет потом просто стоять, занимая солидный кусок и без того незавидной жилплощади. И в итоге мне вполне аргументировано отказали.

Но идея

держала меня, я была ей почти одержима. Мне зачем-то очень срочно-важно-жизненно-необходимо было научиться играть на пианино.

Родители предложили гитару с условием, что не буду бренчать на ней, когда мне вздумается, и бесить тем самым соседей. Гитара у нас была, и салон, где могли обучить, был значительно ближе, чем тот, с пианино. Я пошла, и мне даже понравилось поначалу, но потом я так замучила и изранила свои тонкие пальцы, изо всех сил жавшие тугие струны, что решила бросить. И бросила.

И начала таскаться каждый практически день в магазин возле дома, где был большой отдел с музыкальными инструментами. Меня туда тянуло непреодолимо.

Продавщицы, их было две, оказались очень отзывчивыми и понимающими. Они не задавали мне вопросов, просто кивали (должно быть, сочувственно), завидев меня, мол, заходи, поиграй.

Мне просто нравилось быть там, быть рядом с этим чудесным инструментом. Я благоговейно открывала крышку, замирая всей собой, как будто в ожидании и предвкушении чего-то необыкновенного, как если бы сейчас должно случиться волшебство. И волшебство случалось, как только я касалась клавиши, затем другой, касалась осторожно, как если бы святыни, как только пианино начинало говорить со мной. Тогда я ещё не знала, как выразить это словами. Но знаю теперь – то было чувство гармонии.

Однако дома о своих походах в магазин я никому не докладывала. Мне отказали, поставили точку, я всё понимала. Моей мечте не суждено было сбыться, однако никто не мог запретить мне иметь свою тайну.

И вот всё раскрылось, случайно и неожиданно не только для мамы, но и для меня. Я просто пошла с ней в тот магазин, мы просто ходили по её любимым отделам с косметикой и одеждой, долго ходили, долго чего-то рассматривали. Мама ужасно любила ходить в магазин, а я ужасно не любила ходить туда с ней. Я заскучала и предложила зайти в инструменты, просто посмотреть. Она сперва отказывалась, но потом сдалась. Когда же ставшие уже родными мне продавщицы увидели меня в компании взрослого человека, то сразу набросились на неё с вопросами и откровениями.

Я помню, как она стояла там практически с открытым ртом, пристыженная и растерянная, невнятно оправдывалась и без конца смотрела на меня, а я была готова сквозь землю провалиться. Откуда же мне было знать, что Судьба в лице сердобольных тех продавщиц решит-таки вмешаться и заставить мою мать дать мне ещё один шанс. И мне его дали. По крайней мере, надежду на него.

Дома опять держали совет и решили, что поскребут по сусекам и купят мне пианино, даже примерно определились со временем. Надо ли говорить, что я считала часы? В отдел тот я больше не заходила, не позорила мать, да и зачем мне теперь, скоро мечта должна сбыться.

День тот настал, наконец. День, когда мне сказали, что завтра мы идём покупать пианино. Ночью я плохо спала от волнения, без конца просыпалась то ли от страха, то ли от радости, то ли всё вместе. Кое-как отучилась в школе в первую смену. Бегом полетела домой. Мать, как на грех, спала после ночной. А мне неймётся, нет сил уже ждать. А если она не проснётся до закрытия магазина? Она просыпается, к счастью, и мы, наконец-то, идём в магазин.

Сейчас, наконец, всe случится.

Однако случается то, что в отделе, где было всегда не менее трёх-четырeх пианино в наличии, есть только одно, и оно неисправно – часть клавиш в нем западает.