Когда уходит темнота
Шрифт:
У меня есть деньги, чтобы расплатиться. Но я хочу показать Дилану, что Том тоже готов ради меня на многое. Он конечно не сможет врезать моим обидчикам, но зато у него всегда есть деньги.
– Да. Мэдисон, тебе тоже?
Том удаляется, чтобы принести пива, а я рассматриваю волосы Мэдисон. Она снова их перекрасила, но в этот раз, это синий цвет. На прошлой неделе у нее были ярко-желтые волосы. Мне интересно знать, что с ней будет к тридцати годам. Она облысеет от постоянных покрасок или догадается купить себе парик?
Том возвращается с четырьмя
– Тиа! О чём задумалась? – голос Том вырвал меня из моего личного сюрреализма.
– Да, размышляю о Дилане.
После моих произнесённых слов, Мэдисон давится пивом. Том вскакивает и мечется возле нее. За ними забавно наблюдать. Я знала, что Том нравится Мэдисон. Но, теперь, когда у нас есть обжигающий взглядом Дилан, шансы Тома значительно падают.
Дилан стопудово слышал мои слова. Но он не подаёт виду, и продолжает смотреть в телефон. Том и Мэдисон выходят на улицу, чтобы покурить. Даже в таком злачном месте, где продают подросткам пиво, в помещении нельзя курить. Когда мы остаемся одни, Дилан поднимает голову и смотрит мне в глаза.
– Не ври себе самой, – произносит он.
– Я не понимаю тебя, – я качаю головой. Алкоголь разливается во мне теплом, и я чувствую себя храброй.
– Ты ломаешь себе жизнь. Ты не знаешь, сколько тебе отпущено. Но даже и эти драгоценные минуты ты тратишь впустую.
– Это что ты в телефоне только что прочитал? – разозлилась я. Я тяну руку к сотке, и задеваю бокал пива. Его телефон обдает пенной жидкостью, и он отключается.
– Я не буду покупать тебе новый телефон, – заявляю я.
Том и Мэдисон уже подходят к нам, и я, пользуясь тем, что Дилан обращает на них внимание, пулей вылетаю из забегаловки. Немного пробежав дальше, начинаю идти размеренным шагом. Черт! Этот Дилан сам создаёт себе проблемы. Сначала куртка, которую я выбросила. Теперь еще и телефон, который я нечаянно залила. Меня, как будто магнитом тянет, создавать ему неприятности.
Захожу домой, и слышу, что в гостиной болтают два голоса. Прислушиваюсь, и с ужасом понимаю, что приехал Джет. Джет – это мой дядя. Он старше меня на семь лет. Ну да, моя бабушка, горячая штучка. Родить детей с разницей в одиннадцать лет, только она так могла.
Джет выходит из гостиной и сразу же лезет обниматься. Я позволяю заграбастать себя в объятья. А потом приходит понимание, что Джет не в курсе нашей семейной драмы. И мне стоит проявить какие-нибудь эмоции в сторону матери.
– Мам!
Я – долбаная фальшивка! Я не называла ее так, уже очень давно. У матушки лезут глаза на лоб, но
– Надолго он здесь? Я не смогу так долго притворяться.
– Тиа! Он хочет остаться.
До меня не сразу доходит смысл сказанного. А когда доходит, я понимаю, что я не в восторге.
Он
1.За высоким окном сверкает город разноцветными огнями, обещая, что ночью будет всё по-другому. Ночь – это грёбанная шлюшка. Она флиртует с тобой и наливает виски стакан за стаканом. Она будет выманивать всё, что у тебя есть, до последнего цента. И когда ночь насытится тобой, выпьет тебя до дна, ты ей больше не нужен.
Я сидел в кожаном кресле, и смотрел на своего отца. Делец, в черном костюме за три тысячи долларов. Во рту кубинская сигара, а на руке ролекс. Мне всегда было интересно, отец уже родился таким козлом? Я представил его маленького, бегающего по дому козлёнка. Любила ли его моя бабушка? Или она тоже думала в душе, что воспитала циничного и жестокого ублюдка. Бегающий козлёнок снова пробегает в мыслях, и я лыблюсь до ушей.
– Что смешного, Дилан? Сейчас сюда придёт прокурор, чтобы отмазать тебя от очередного срока. На те деньги, который я плачу каждый раз, когда ты косячишь, я мог бы купить этот город с потрохами.
Да, я знаю, что он может! В этот раз я действительно облажался. Но я знаю, что он делает это не для меня. Для своей репутации. Отец занимает видное место в должности крупной компании, раскиданной по всему миру. И если бы он дал ход моим маленьким преступлениям, его честь была бы запятнана. А это то, что он любит больше всего на свете. Чувство собственного достоинства. Вот его гордость и его слабость.
В дверь раздаётся стук. Отец подходит и широко открывает, впуская импозантного мужчину с проседью в волосах. Он кивает мне так резко, что на мгновенье я подумал, что его голова сейчас оторвётся и упадёт на наш дорогой персидский ковёр.
– Заходи, Джек, налить тебе виски?
Они проходят в гостиную, болтая о всякой ерунде. Но это всегда прелюдия. В том возрасте, в котором они оба пребывают, сначала нужно обговорить погоду, гольф, ставки на нефть, рост доллара и очередную ерунду, оставляя главное на десерт.
Я не прислушиваюсь к их словам, я уже наизусть заучил все речи отца. Сейчас он будет предлагать ему крупную сумму денег, тот будет ломаться. Обычная игра взрослых дядек. Надоело! Я устал от этого дешёвого снобизма и богатых закидонов своих сверстников. Частная школа напоминает мне элитный бордель. Каждый хочет поднять себя на пьедестал, и кто больше заплатит, тот и заказывает музыку. Девушки, если их так можно назвать, настоящие акулы. Они отгрызут тебе руку, если ты не согласен с их статусом. Мир богатых жесток. Здесь каждому нужно доказывать, что ты такой же, как и они. Что в тебе есть стержень, хватка, и ты пойдешь по всем трупам, даже если Нью-Йорк будет полностью мертв.