Когда уходит земной полубог
Шрифт:
Увидев эту хибарку Геррита Киста и чулан, в котором когда-то спал Пётр Алексеевич, царица искренне удивилась:
— Да как же ты тут умещался? Чай, во сне ноги к голове прижимал?
Своим роскошным парижским платьем Екатерина закрыла весь чулан, и Пётр про себя тоже удивился: в самом деле, как же он здесь спал? А потом махнул рукой, рассмеялся:
— Молод был, Катюша, и сон имел крепкий! Впрочем, тут всё теплее, чем, скажем, под Лесной, когда пришлось спать у костра прямо на мёрзлой земле!
Геррит Кист был ещё жив, и Пётр щедро наградил старика, посетил с ним кузницу и корабельную верфь, где наблюдал спуск корабля. Старый
— Жив был и ещё один корабел — Корнелиус Кальф. Вместе с ним Пётр посетил новинку Саардама — писчебумажную фабрику, где внимательно ознакомился с её устройством.
— Бумагу мы, государь, делаем из русского леса, что твои купцы поставляют нам из Архангельска, — пояснил Кальф.
«А не проще ли завести такую вот фабрику в самом Архангельске иль, того лучше, в Петербурге — там вокруг тоже леса великие? — задумался Пётр. И тут же порешил: — Быть по сему! Бумага — всегда добрый товар!»
За столом в доме у Кальфа рядом с Петром оказался сын хозяина, молодой и весёлый человек, который то и дело пересыпал голландскую речь французскими словечками.
Оказалось, Корнелиус-младший обучался в парижской Сорбонне юриспруденции — науке важной и необходимой для каждой цивильной нации. Пётр охотно чокнулся с весельчаком-студиозусом за науку законов и признался, что как только завершит войну победным миром, сам засядет за составление свода российских законов и тогда в помощь ему понадобятся добрые юристы.
Студент стал нахваливать родную alma mater, Пётр неожиданно согласился с ним и заявил, что уже ради одной Сорбонны и прославленной Французской Академии наук стоит посетить Париж.
После того замечания, брошенного вскользь, не прошло и нескольких дней, как Петра навестил французский посол в Голландии граф Шатонеф. Примчался из Гааги в карете, запряжённой своей прославленной шестёркой испанских трабантов. Петра француз настиг уже в Утрехте, в городе, знаменитом тем, что именно здесь недавно был подписан мирный договор Англии и Голландии с Францией, завершивший войну за испанское наследство.
— Виконту Болингброку, отцу Утрехтского договора, Просто повезло, что у него был такой мудрый соперник, как Людовик XIV. Великий король вовремя понял, что Франция истощена долгой войной и жаждет мира! — Пётр видел, как благодарно вспыхнули глаза у. Шатонефа при первом же царском комплименте Людовику. Ведь старый граф был верным слугой покойного Короля-Солнца. — А мне вот не везёт с моим неприятелем! — как ни в чём не бывало продолжал царь. — Этот сумасброд, король Карл, словно и не видит полного разора Швеции и по-прежнему отвергает все мои мирные препозиции.
— Но, сир, Франция может стать посредником между вами и Карлом XII. Ведь мы, французы, со времён Ришелье — давние союзники Швеции, и наше слово там кое-что значит! — заметил посол.
— Ещё бы! Ведь Франция до сих пор ссужает деньгами шведского короля! — с горечью ответствовал Пётр.
— Сир, об этом всегда можно договориться, если вы встретитесь с регентом герцогом Орлеанским. Эти субсидии шведам — тяжкий жёрнов на нашей шее, и, думаю, регент снимет эту ношу с удовольствием.
Так начались переговоры о визите Петра во Францию, а в Париже тем временем из русского посольства в Гааге отправили необычный паспорт. Паспорт, составленный Куракиным, был оформлен на две персоны. Одной персоной был Ранк,
— Чаю, государь, что сия тайная персона — первый министр свейского короля барон Георг Генрих Герц. От оного и зависит, быть или не быть мирной конференции со шведами! — сообщил Куракин царю. И просил его подписать пропуск, но Пётр не спешил.
Он знал, что по пути из Ганновера в Гаагу должен был заехать английский король Георг I. У Петра всё ещё теплилась надежда, что удастся договориться с ганноверцем при личной встрече. Ради возрождения Северного союза царь был готов принять главное требование Ангелин, Ганновера, Дании и Саксонии — вывести русские войска из Мекленбурга. То был последний шанс для спасения Северного союза. Но глас Петра оказался гласом вопиющего в пустыне. Когда Пётр прибыл в Гаагу, оказалось, что король Георг, убегая от встречи с ним, уже отплыл в Англию. Секретарь царя Макаров раздражённо отписал Меншикову: «С английским королём ничего Не сделано, и не виделся с его царским величеством, из Голландии помянутый король уехал в Англию, а датчане також ничего не хотят по своему обыкновенному упрямству».
Петру и его советникам стало ясно, что Северный союз окончательно развалился. И Пётр подписал паспорта на проезд через Ригу для генерала Ранка и ещё одной важной персоны.
В августе 1717 года сия персона объявилась перед Куракиным на лесной дороге и представилась как барон Георг Генрих фон Герц, первый министр короля свейского.
Герц, как и Куракин, имел все полномочия для предварительных переговоров. Во время бесед с Куракиным на лесных прогулках меж ними и было условлено открыть мирную конференцию на Аландах. Вслед за тем барон Герц и генерал Ранк смело отправились в Швецию через Ригу, не опасаясь русских караулов. Ведь в руках у них была подорожная, подписанная самим царём. Из Стокгольма барон Герц сообщил в Петербург, что его король согласен послать своих полномочных представителей на Аландские острова, где и должен был открыться мирный конгресс России со Швецией.
БЕГЛЫЙ ЦАРЕВИЧ
В хмурый ноябрьский вечер 1716 года в имперской Вене попеременно то шёл дождь, то ледяная крупа стучала по брусчатой мостовой. В такую непогоду не только мирные бюргеры пораньше забирались под пуховики, но и в знатных особняках скоро задували свечи и воя Вена погружалась во мрак. В такое тёмное ненастье ко дворцу вице-канцлера графа Шенборна подкатила дорожная карета, выскочивший из неё малый взбежал на крыльцо и принялся дубасить кулаком в тяжёлую массивную дверь. Вышедший на шум дежурный офицер приказал лакею отворить, и незнакомец, чертыхаясь на проклятую погоду, вошёл в прихожую и снял шляпу, но, похоже, не столько от учтивости, сколько оттого, что она совсем отсырела от дождя. Вслед за тем нежданный посетитель, объясняясь одинаково скверно на двух языках — немецком и французском, потребовал, чтобы его немедля проводили к вице-канцлеру по важному и неотложному делу. На замечание офицера, что граф уже в постели и лучше бы прийти к нему утром, часов в семь, незнакомец неожиданно оттолкнул лакея и ринулся по лестнице в графские апартаменты, но был задержан здесь караульным солдатом и камердинером. На шум и крики двери опочивальни отворились и появился сам вице-канцлер в шлафроке и небрежно надетом на лысую голову парике.