Когда в Чертовке утонуло солнце
Шрифт:
Вторая дверь по левую руку распахнулась, и из комнаты за ней выскочило существо, похожее на маленького бесёнка: короткий хвост с пушистой кисточкой на конце, пара маленьких рожек и распахнутые в испуге огромные глаза. Пискнув что-то, существо устремилось вниз по лестнице, не потрудившись даже закрыть за собой дверь. На пороге появился худощавый человек с резко очерченными скулами и массивной нижней челюстью, с горбатым носом и глубоко посаженными глазами. Он нахмурился, увидев Максима, оценивающе оглядел его и спросил:
— Вам что угодно, сударь?
— От господина
Максим с удивлением отметил про себя, что уже начинает привыкать к своему новому статусу, и с ещё большим удивлением вдруг понял, что перестал считать происходящее сном, бредом или чем-то подобным. Для сна, даже самого пьяного и фантасмагорического, окружающая обстановка была чересчур упорядоченной и логичной. Прохожие на улицах занимались своими делами и никуда не исчезали, даже если он от них отворачивался. Дома не пытались растаять в воздухе, изменить габариты, цвета или свой порядок в застройке — это Максим проверил специально, несколько раз обернувшись по пути к Карлову мосту, и убедившись, что топография улиц, во снах обычно путаная и зыбкая, в здешней реальности надёжна, как гранит.
Командор принял свиток, стянул шнурок и, развернув листок, погрузился в чтение. Дочитав, он хмыкнул. В глазах мужчины промелькнули ироничные искорки.
— Что ж, господин Максимилиан. Пройдёмте, — он направился обратно в комнату.
Кабинет командора был просторнее, чем тот, который занимал в ратуше третий секретарь — и, похоже, являлся одновременно помещением штаба. Справа от входа вдоль стены тянулись полки, заставленные книгами, заваленные бумажными свитками и отдельными разрозненными листами. По стене слева, поверх штукатурки, был искусно написан план Праги — Старое Место, Новое Место, Йозефов, Мала Страна и Градчаны. В план были воткнуты несколько «цыганских» иголок с жёлтыми головками и одна — с красной.
Позади стола имелось широкое сдвоенное окно, выходившее на монастырский сад. В дальнем от входа углу, на подставке, был пристроен комплект доспехов — кираса, шлем-морион, набедренники-тассеты, наплечники и горжет с латунным изображением какого-то святого. На стали доспехов тут и там виднелись мелкие вмятины и выщербины. В противоположном углу на стойке располагались в ряд пять мушкетов, два протазана и алебарда.
— А что же Вышеград? — поинтересовался Максим, рассматривая карту. Командор, успевший усесться за стол, быстро взглянул на стену, на нового подчинённого — и пояснил:
— В Вышеграде за порядок отвечает комендант. Это ведь крепость. А в вашем мире разве не так? — спокойно поинтересовался он.
— Крепость, но давным-давно не используемая. Памятник архитектуры. А ещё там Национальное кладбище, где похоронены выдающиеся деятели чешской культуры.
— Кладбище и у нас есть, — кивнул командор. — Время от времени там появляются гули, но кому они мешают? Кто в здравом уме ночью отправится
— Наверное, мы, — неуверенно предположил Максим. — То есть ночная вахта. Простите, как мне к вам обращаться?
— Командор Томаш Брунцвик. Нет, не тот самый, — мужчина за столом недобро прищурился. — И если вы позволите себе шутки насчёт львов, то следующие пять лет проведёте, отлавливая на Влтаве утопцев и котшуров.
— А кто такие котшуры? — растерянно поинтересовался Максим.
— Вам они не понравятся, — пообещал командор. — И при обращении к офицерам следует добавлять «пан» перед званием, либо называть по званию и фамилии.
— Ясно, пан командор
— Вы фехтуете? — поинтересовался Томаш Брунцвик, доставая из потайного кармашка колета небольшой ключик и отпирая им стоящую на столе шкатулку.
— Нет, пан командор.
— Плохо. Клинок надёжнее пистолей или мушкета. Стреляете?
— Нет, пан командор.
— Совсем нехорошо, — нахмурился рыцарь, отсчитывая из шкатулки пять серебряных и с десяток медных монет. — У вас что же, молодёжь не упражняется с оружием? Или, может быть, нет войн?
— Войны есть, но оружие совсем другое.
— Понятно, — кивнул командор, подвигая по столу стопку монет. — Ваши подъёмные, согласно указаниям господина Майера.
— Благодарю, пан командор.
— Ну, а хоть на кулачках-то? — с надеждой спросил рыцарь. — Или вы, может, вида крови не выносите? — в голосе его послышались встревоженные нотки.
— Почему же, на кулачках доводилось. И носы разбивать тоже, — улыбнулся Максим, забыв на секунду о субординации.
— Уже кое-что, — усмехнулся Брунцвик. — Что ж, придётся вам совмещать работу с учёбой. А пока не можете положиться на клинок или пулю — полагайтесь на товарищей. И на свои скрытые таланты.
— Пан командор, господин Майер намекнул мне, что использование скрытых талантов, — Максим едва не ляпнул «если они у меня вообще есть», но вовремя сдержался, — может повлечь за собой негативные последствия.
Рыцарь задумчиво повёл тяжёлой челюстью, словно пережёвывал что-то. Потом сложил перед собой на столе руки в замок — пальцы были узловатые, похожие на корни старого дуба — и, задумчиво рассматривая потолок, поинтересовался отрешённо:
— Младший страж, вы что же, намерены жить вечно?
— Нет, — удивлённо протянул Максим.
— Может быть, вы ставите свою жизнь превыше жизней тех, кого мы защищаем? — в голосе Брунцвика проскользнула зловещая вкрадчивость.
— Н-нет, — чуть помедлив, всё-таки сказал парень.
— Или у вас какие-то иные планы на отпущенное могущество? — в воздухе кабинета ужё отчётливо ощущалось предчувствие бури.
— Никак нет, пан командор! — выпалил Максим, вытягиваясь по стойке смирно.
— Ну и замечательно, — внимательные глаза рыцаря смотрели на парня, на губах командора играла улыбка. Буря, собравшаяся было в стенах кабинета, рассеялась без следа. — Что же касается последствий, полагаю, господин третий секретарь говорил вам, что не бывает всё из ничего?
— Точно так, пан командор.