Когда вместе тесно

Diurdana

Катя выглядела шикарно, так как и должна была выглядеть. И куда ее такую? На хоум-пати к другу?

— Хорош. — Катя, улыбнувшись, вернула ему оценивающий взгляд. — А это у тебя что? Гель?

Она протянула руку к его зачесанным назад волосам.

— А у тебя что это, прыщ?

— Где?

— Я шучу… Прекрасно выглядишь.

— Я знаю. Поможешь мне? — Она протянула ему жемчуга, что держала в руках и повернулась спиной, чтоб он застегнул крохотный замочек.

Она повернулась, а Слава онемел.

Ее платье было скромным, да. По крайней мере, спереди. Вид

сзади Славу потряс. Вся спина девушки была обнажена до самой поясницы. Нет, чуть ниже. Так, что еще чуть-чуть и видно было бы другое декольте… нижнее. Слава замер с бусами в руках, а в голове его вихрем проносились мысли о том, что сегодня кто-то, кому не жалко рук и шеи, будет прикасаться к этой спине, нежно гладить ее ладонями в танце, а он в это время будет далеко и будет молча сгорать от ревности. Девушка шевельнулась и, нагнувшись над столом, у которого стояла, потянулась к сережкам, и он понял, что никуда она от него сегодня не поедет. Даже если придется связать ее. Даже если ради этого придется отказаться от своих планов и остаться с ней дома. Даже если нужно будет просить ее никуда не ходить, только она останется с ним.

— Ты скоро? — Катя переминалась с ноги на ногу и ждала, когда он уже застегнет на ней нитку бус, а он в ответ схватил ее за локоть и развернул к себе.

— Катя…

— Ты чего? — Она удивленно смотрела на него, выгнув бровь, видимо, пытаясь правильно истолковать все, что написано было в тот момент на его лице.

— Ты вот так собралась… — Он не договорил, только рукой на нее показал.

— Классное платье, правда? — Катя еще раз перед ним повернулась. — Особенно вырез на спине! Ну, ты застегнешь уже жемчуг на шее или нет?

Она снова повернулась к нему спиной, и он защелкнул замочек, поправив его точно по центру ее шеи. А потом кончиками пальцев скользнул по ее спине до самого низа выреза. Кожа девушки тут же покрылась мурашками, он это видел и чувствовал, а сама она замерла как изваяние и только дышала часто-часто. Славина ладонь медленно двинулась вверх, сжимая иногда кожу. Вторая рука легла на талию девушки и прижала ее к его телу, крепко, так, словно она сбежит от него, если он не удержит.

— Катя… — Прошептал, зарывшись носом в ее волосы, вдохнув аромат духов, который окутал его облаком неясных воспоминаний и забытых ощущений. Ладонь легла на ее затылок, поворачивая ее лицо так, чтоб он смог дотянуться до губ, но в этот момент дверь в комнату открылась и на пороге возникла Светлана Алексеевна.

— Катенька, — она быстрым взглядом скользнула по ним, застывшим рядом, — а там тебя какой-то Миша спрашивает. Говорит, что за тобой приехал, чтоб ты спускалась.

— Мама, — Слава не отпускал взгляд жены, и сказал таким тоном, чтоб у нее даже сомнений не осталось в серьезности его намерений, — скажи этому… Мише… что у Кати муж ревнивый и он ее никуда не отпустил, скажешь?

— Хорошо, сынок, передам. — Дверь закрылась, но через секунду открылась снова. — Дети, вы меня не теряйте, я у соседки, Татьяны, она меня все приглашала, я вам сказать не успела, ладно?

— Хорошо, мам, все понятно. — Слава сдерживался, а Катя так явно слышала, как

дрожит его голос, что удивлялась, как же он ее еще на письменный стол не уложил. Тело его было напряжено, словно каждый мускул натянут как тетива, а в бедро ей упиралось что-то большое и твердое, то, что еле сдерживала ткань штанов.

Когда свекровь покинула их комнату уже, наверное, надолго, Слава прижал ее к стене.

— Муж? — Катя смотрела в его глаза, пристально, и ждала ответ.

— Муж. — Он потянулся к ее губам, но девушка увернулась — она еще не все выяснила.

— Мой? — Самый главный вопрос, который ее сейчас интересовал. Сейчас и навсегда. Слава же помедлил, вглядываясь в ее лицо, а потом коротко ответил:

— Твой.

Их губы встретились одновременно со звуком захлопнувшейся входной двери.

Слава вжимал ее в стену и целовал так жадно, что губы уже саднило. Он прикусывал их, втягивал в себя, раздвигал языком и вторгался в ее рот, руками держал ее лицо так, что отвернуться не было ни малейшей возможности. Отстранялся на несколько секунд, чтоб дать Кате перевести дыхание, а потом снова набрасывался на них. Девушка тем временем, медленно расстегивала пуговички на его рубашке, ласкала руками его горячую кожу, зарывалась пальцами в пряди волос.

Почувствовав, что он стягивает с плеч ее платье, принялась выпутываться из него, помогая быстрее избавить ее от ненужной вещи. Хотелось снова ощущать его всего так тесно, чтоб между ними ничего не осталось лишнего, совсем ничего. Лишь обнаженная кожа, обнаженные нервы, обнаженные, неприкрытые чувства, так, как бывает только с ним.

Когда платье упало к ногам девушки, Катя поняла, что Слава подхватывает ее на руки и несет к кровати. Укладывает на покрывало и нависает сверху.

— Туфли… — Шепчет она ему в перерывах между поцелуями.

— Что туфли? — Не отвлекаясь, куда-то в изгиб ее шеи шепчет он в ответ, опаляя дыханием.

— Туфли сними. — Катя пытается сама скинуть не слишком удобную для происходящего действия обувь.

— Не надо. — Он останавливает ее попытки. — Оставь их, пожалуйста, я сам… потом…

Лукаво косится на нее, стягивая тонкие трусики, стараясь, чтоб они не зацепились за каблуки. Проводит ладонью по ее бедрам, в тонких чулках. Опять разглядывает ее пристальным взглядом, от которого у нее дыхание перехватывает.

— Ты извращенец… — Выдыхает Катя, наконец, притягивая его к себе. Срывает с его плеч рубашку, отбрасывает ее куда-то в угол, сама расстегивает ремень на брюках, вместе с бельем стягивает их куда-то вниз.

Слава наблюдает за ней и не мешает. Только на секунду отстранившись, освобождается от остатков одежды и снова возвращается в ее объятия, горячие, жадные, нетерпеливые. Отдается ее рукам. Чувствует, как нетерпеливо она сжимает его своими бедрами. Чувствует, как ее ручка скользит вниз между их телами, как обхватывает тонкими пальчиками его член, как направляет его в себя и позволяет ей делать это. С ума сходит от мысли, что он нужен ей, от осознания, как она хочет его, от ощущения, как она принимает его в себя. Отдается ей так, словно ее голод утоляет… и свой.