Когда я без тебя… (сборник)
Шрифт:
Поехать бы в Кемер, поваляться на солнце, обгореть на одно плечо, вдоволь натрахаться с какой-нибудь одинокой туристкой и забыть о том, что обильные возлияния чреваты расстройством желудка. Почему я не могу поступить так, как поступают многие? Когда грустно, тянет на мейнстрим. Туда, где не нужно думать. Смотришь, смеешься или плачешь, и никакого анализа…
Пора вставать. Приму холодный душ, схожу в «Старбакс» за обжигающим кофе, опять ничего не поем, покурю на пустой желудок, обругаю старушку со второго, вечно оставляющую пакет с мусором у выхода из подъезда. Жизнь есть жизнь… Ну не могу я так, как все! Люблю… Прилив нежности накатывает где-то в районе
…Чищу зубы без щетки, доедаю яблоки без кожуры, сдуваю пыль с прошлогодних эсэмэсов, замачиваю черные носки в зеленом тазу, переустанавливаю свежий Windows, присматриваюсь к заумным айфонам, хотя и они мне совершенно не нужны. Занимаюсь чем угодно, кроме полезного.
Этот период я назвал «переинсталляцией». Время, когда не знаешь, чего ждать, пресыщен сексом, не ищешь философии, да и нет сил облачать чувства в слова. По телу бегают мурашки простуды, на ногах отросли когти, майка пропитана сигаретным дыханием, щетина оставляет катышки на ситцевой наволочке, пространство жизни ограничено одной комнатой и ортакёевской пристанью.
Телефоны с трудом выдерживают бомбардировки с позиций мамы, шефа, бывших, но не забытых, и бывших, но уже давно стертых из доступных мне памятей (собственной, мобильного, органайзера). Звонки от кого угодно, кроме нее. Это не закон подлости, не власть обстоятельств. Скорее — безумие безумных. В любви невозможно сохранять рассудительность. Думаю, термин «крышу сносит» придумали для описания влюбленности…
Сегодня дождь сменил ветер. Он завывает как истеричная баба в своем печальном возрасте. Холодный ветер на территории лета — безумие. В такую ненастную погоду она грела замерзшие руки в моих карманах, принимала любое слово на веру, улыбалась непогоде, запускала в лето бумеранги с хорошим настроением, жарила хлеб в яичном соусе, обучая меня выговаривать труднопроизносимое «гренки».
Я иду в магазин за свежим экмеком1, собираюсь приготовить гренки, хотя плохо помню, как это делается. Сейчас важны не сами гренки, сколько реализация частички воспоминаний в настоящем. Нормально. В принципе, мы так и живем, с желанием вернуть то, что когда-то делало нас счастливыми. Цель оглядок — не только попытка заполнить пустоты настоящего. Нам всегда мало счастья. Поэтому без довеса из минувших лет не обходится…
До ближайшего маркета минут пять ходьбы. Похолодало. Я непроизвольно сую руки в карманы, поднимаю лицо к свирепым тучам и запускаю ей бумеранг со своей любовью. Он доберется до нее, уверен. Солнцу ветер не преграда. Солнце — это не я. Солнце — моя любовь… Мелочь позвякивает в карманах. К счастью или к вычету из зарплаты за прогулы? Мой отпуск затянулся…
20
…Отсыревший глянец на балконе, беспризорная ностальгия, борьба с зачатками равнодушия в себе, щербатые сны без нее, игра ветра с улетевшими зонтами, ночь длиною в день и долгие-долгие разговоры с самим собою над кружкой имбирного чая. Становиться мудрее — больно. За укрепление морального иммунитета расплачиваемся купюрами из нервных клеток. Альтернативы нет. Жизнь обкладывает нас налогом… В открытое окно вплывает туман и смотрит на меня так, будто я проглотил ребус и теперь его разгадка во мне. Безумно хочется печеных яблок, но некому приготовить. Я не умею. Я их только люблю…
Выхожу на улицу в дырявых перчатках. Соседка по лестничной площадке, красноволосая толстушка Неджла, увидев меня, выносит тарелочку халвы и отмечает: «Давно не видно твоей русской гостьи, сынок». Типичное восточное любопытство, которое даже не хочется пресекать. Во-первых, Неджла возраста моей мамы — старших принято уважать. Во-вторых, Неджла хорошая соседка — не раз выручала. А в-третьих, когда любишь, становишься
«Душа моя, ты, конечно, не обижайся, но русская девушка — не пара мусульманину. Мусульманин должен жениться на мусульманке. Да, мы народ вежливый, гостеприимный, но все равно… Давай сосватаю тебе шестую дочь моей троюродной сестры из Трабзона? [63] » — «Тейзе, мне нужна Мирумир. И больше никто…»
63
Крупный город на северо-востоке Турции.
Соседка туга на ухо — последствия пятнадцатилетней работы штамповщицей. «Сынок, будет тебе мир, ты только дай согласие на женитьбу! С твоей мамой я сама договорюсь…» Целую Неджлу в щечку, спускаюсь по лестнице. «Мир у меня есть, я просто потерял его. Вот пройдет дождь, и всё вернется…» Соседка провожает меня недоуменным взглядом, прося, верно, Аллаха вернуть мир в мою дурную голову…
Я — хранитель чайных пакетиков. Они в летальном состоянии покоятся на дне батареи кружек — невымытых, расставленных в беспорядке по моей квартире. Нет сил мыть посуду…
Оказывается, я эффектно смотрюсь со стороны. Сегодня после душа взглянул в зеркало, удивился: «Всё не так плохо…» Глаза не потухли в ожидании. В них по-прежнему труднообъяснимый порыв — отправиться с инспекцией на противоположную сторону планеты. Это радует. Кажется, часы моих молчаливых мучений подходят к концу. Вчера, наткнувшись на целующуюся парочку под сенью могучего платана, я понял, что снова жду неожиданностей, чего-нибудь такого, чтобы сильно удивиться и долго ходить счастливым после…
Перемотать бы лето. Мысленно подгоняю осень. Пора, оправдывающая меланхолию любого вида. Пора, когда не задумываешься на пересечениях, с легкостью вписываешься в повороты и размагничиваешь недосказанность. Осенью движешься исключительно вперед, по кленовым дорожкам, услужливо брошенным ветром под ноги.
Мирумир любит осень за звук сотрясаемых в яблоках зерен, за веру без меры, за капюшонки с надписями типа «No hell below us, above is only sky» [64] , «I hope that someone gets my message in a bottle» [65] . Она верила в нашу первую осень на двоих. Надеюсь, до сих пор верит. Как и я. Если мы вступим в багряное царство рука об руку, значит, сумели отвоевать друг друга у обстоятельств. Порываюсь позвонить ей, напомнить о том, что нас ждет осень, нельзя опоздать к ее приходу…
64
«Внизу нет ада, над нами только небо» (англ.).
65
«Надеюсь, кто-нибудь получит мое письмо в бутылке» (англ.).
Во мне живет надежда, Мирумир. Ты можешь переиграть кого и что угодно, кроме осени. Не зря говорят, ее листья — это письма лета, которые так и не дошли адресату. Осень безжалостна, но делает уступки влюбленным…
Холодная кока-кола в красном бумажном стаканчике, телефонный автомат голубого цвета. Набираю номер твоего мобильного. Помню наизусть. Бездушный голос робота отвечает вместо тебя. В сердцах вешаю трубку, отхожу подальше от разочарования… У ожидания два лица. Одно из них — отчаяние… Свет твоему миру…