Когда я уйду
Шрифт:
Холодный сквозняк приветствует меня, пока я выливаю остатки цветного молока из импровизированной миски Джека в раковину и ставлю ее в посудомойку. Смотрю на ряд окон над краном, любуясь их состарившейся красотой, и сокрушаюсь от их бестолковости. Дело не только в том, что они сохранили мелкие стеклянные переплеты с двадцать шестого года, когда наш дом был построен, но и в том, что деревянные рамы столько раз перекрашивали, что из-за бессчетных слоев краски они перестали закрываться как следует, и в трещины и просветы сильно дует. Их нужно полностью заменить, но пока нам не по карману такая дорогая мера. Я просто собираюсь заткнуть щели. Номер
Когда два года назад мы искали дом, я с первого взгляда влюбилась в скругленные двери, красную черепичную крышу, каменное переднее крыльцо с перилами из черного кованого железа и желтые оштукатуренные стены. Представила, как лениво ем ломтики сыра манчего и запиваю вином под большим оливковым деревом на заднем дворе. Но Джек не был так уж очарован.
– Это не оливковое дерево, – заявил он, грубо разрушая мою фантазию. – И дом нуждается в основательном ремонте. Таунхаус вполне готов, бери и въезжай. Свежая краска и тому подобное.
Я покачала головой, думая об арочном закутке в прихожей и антикварном телефоне, который найду на блошином рынке и поставлю на настенную полку.
– Это то, что надо.
– У меня не будет времени сделать все, что требуется в этом доме, – сопротивлялся он. – Сама знаешь, какой у меня график.
– Но у меня будет. У меня полно времени. Тебе и пальцем пошевелить не придется. Даю слово.
Но он попытался снова:
– Видишь этот двор? Вряд ли во всех этих сорняках найдется хотя бы одна травинка.
– Я все выполю. Честное слово.
Он вздохнул. Джек уже успел узнать меня настолько, чтобы понять: если я что-то решила, ни за что не отступлюсь. И поэтому нехотя сдался.
– Только ради тебя, – подчеркнул он.
Я улыбнулась и обняла его, довольная своей победой.
– Все будет идеально, – заверила я.
Но до идеала было далеко. Вскоре после того, как мы переехали, я поняла, что Джек первым угадал (хотя я никогда бы не признала, что он прав): дом нуждался не просто в косметическом ремонте. Работы было много. После того, как я выкрасила все внутренние перегородки и стены, установила новые воздушные фильтры, выполола сорняки во дворе, промыла под напором внешние стены, оттерла, отполировала и пропылесосила все, на что падал глаз, взорвался наш обогреватель. Через пять месяцев за ним последовал кондиционер. Потом лопнула труба, затопив подвал, и именно тогда мы столкнулись с проблемой плесени, которая все это время поджидала за стенами. После того, как мы погасили пламя (в случае с обогревателем это нужно понимать буквально), на двери холодильника все еще оставался список недоделок, которые нужно устранить. В него входят такие пункты, как: вызов электрика, который должен сделать заземление, установка новых плинтусов на кухне, полировка деревянных деталей и, конечно, уплотнение незакрывающихся окон.
Я заканчиваю загрузку посудомоечной машины и протираю все поверхности. Выхватываю из холодильника пакет с крошечными морковками, а заодно и ланч, который упаковала накануне, вместе со списком ежедневных дел, и кладу все в сумку. Надеваю ее через голову и вешаю поперек обтянутой свитером груди. На этой неделе зима вела себя, скорее, как ранняя весна, поэтому оставляю любимый черный пуховик в шкафу, хотя на дворе февраль.
Я выхожу тем же путем, что и Джек. Сначала открываю тяжелую деревянную дверь с вечно застревающей
Сбегаю по ступенькам заднего крыльца к нашей подъездной дорожке на одну машину. Тому, кто приезжает домой последним, приходится парковаться на улице. Обычно последним бывает Джек.
Я смотрю в сторону дома Сэмми. Свет на крыльце до сих пор не выключен, так что она, вероятно, заехала куда-нибудь позавтракать после смены. Мне сразу становится легче, потому что при всей любви к Сэмми – она такая трещотка, что простое «привет» у нее вечно превращается в пятнадцати, двадцатиминутную, обычно одностороннюю (с ее стороны) беседу. А сегодня времени у меня ровно столько, чтобы подъехать к кампусу, припарковать машину, успеть на университетский автобус и добраться до факультета психологии до того, как начнется лекция.
Я веду свою «Хёндай Сонату» по задним улочкам моей обсаженной деревьями округи, пока не оказываюсь у бейсбольного стадиона. Весной, когда мы сидим на заднем дворе, иногда слышим треск кожи о дерево и гадаем, кто держит биту: один из нашей «Джорджия Бульдогс» или кто-то из команды соперников. Никто из нас не интересуется спортом настолько, чтобы узнать, кто выиграл. Это одно из первых качеств, которые мне понравились в Джеке: непохожесть на остальных парней в этом городе. Он не проводит субботы на диване с банкой пива в руке, критикуя методы работы тренера.
Как в большинстве университетов Юга, Афины – футбольный городок. Это также студенческий городок. Тридцать пять тысяч студентов, посещающих университет, составляют треть городского населения. Когда приходит лето и студенты собирают вещи, чтобы ехать домой или учиться за границей, в Амстердаме или на Мальдивах, лихорадочная энергия, наполняющая каждый кафетерий, автобусную остановку и бар с сентября по май, рассеивается. Город, кажется, снова начинает дышать, наслаждаясь полученным пространством, чтобы раскинуть руки… пока снова не начнутся занятия.
Но сегодня энергия присутствует в полном объеме, и я медленно проезжаю мимо стаек детишек, бегущих на лекции, толпящихся на тротуарах, переходящих улицу в неположенных местах. Смотрю и удивляюсь, какими молодыми они выглядят. В мои двадцать семь всего несколько лет отделяют меня от старшекурсников, так что не могу объяснить, почему эти несколько лет кажутся целой жизнью. Это замужество так меня состарило? Рак? Или осознание и принятие смертности, то, чего не могут сообразить студенты своими, пока еще только развивающимися мозгами?
К счастью, я не самая старая в магистратуре. Седеющая, сорока с чем-то летняя женщина по имени Тереза сидит рядом со мной на занятиях по «Новейшим теориям управления стрессом». Полагаю, она разведена и это ее опыт в области «Ешь, молись, люби». Она возвращается в университет! Получает степень консультанта! Пытается чего-то достигнуть в жизни!
Джек считает, что я несправедлива. Что она, может быть, только что потеряла работу в кризис и пытается найти новый карьерный путь.
Какова бы ни была причина, полагаю, у каждого из них своя история, почему они попали сюда. Моя, конечно, связана с раком. Я начала химиотерапию сразу после выпуска и отложила получение степени магистра на год. Но на следующую осень, когда мое лечение закончилось, я все еще не была готова. Слишком устало мое тело.