Когда закончится война
Шрифт:
– А Вера - твоя сестра?
Тихон кивает.
– А Лиля?
– Тетка, - лаконично отвечает Тихон.
– Сестра отца. А девочка та маленькая, Любка, ее дочь. Нам с Веркой двоюродная.
Внимательно всматриваюсь в его лицо и наконец-то понимаю, кого он мне так напоминал. Того военного с фото. По всему выходит, что это его отец.
Мы выходим из леса и спускаемся к реке. Тихон снимает с плеча сумку и кладет ее на землю. Задирает штанины и заходит в воду. Я только сейчас замечаю, что он босиком.
– Что ты делаешь?
–
– Вчера был дождь, вода в реке поднялась, - объясняет мне мальчишка, не спуская с воды внимательного взгляда.
– А у меня тут сети стоят...
Киваю головой, делая вид, что мне все понятно. Наверно, он так и останется для меня человеком, объяснения которого я понять не в состоянии.
– А мне что делать?
– спрашиваю я, переминаясь с ноги на ногу.
– Стой на берегу.
Послушно стою, облокотившись о ствол дерева, и наблюдаю за Тихоном. Он долго всматривается в воду, после чего резко опускает руку и за хвост вытаскивает из реки большую рыбину.
– Лови!
– кричит он мне и кидает рыбу прямо в меня.
От неожиданности отскакиваю, наблюдая за тем, как рыба бьет хвостом по суше, пытаясь отползти обратно к воде.
– Клади ее в авоську, что стоишь?
– ворчит мальчишка, с иронией наблюдая за мной.
– Чего, никогда живую рыбу не видела?
– Такую большую - нет, - отвечаю я, подходя к рыбе и хватая ее за чешуйчатый склизкий хвост.
– Только свежемороженую. Да и то в супермаркетах. Она там, знаешь ли, хвостом не лупит, а спокойно себе в контейнере лежит...
Тихон фыркает и отворачивается от меня, продолжая ходить по колено в воде.
Я аккуратно кидаю рыбу в плетеную сумку и на всякий случай прижимаю край камнем. Замечаю усмешку на лице Тихона, который издалека наблюдает за моими маневрами.
– Расскажи о себе, - неожиданно просит он.
Я теряюсь и с непониманием смотрю на мальчишку. Что он хочет обо мне узнать?
– Ну, я же даже не знаю, кто ты и откуда, - поясняет Тихон, разводя руками.
– Я скучный человек, - пытаюсь я уйти от темы.
– Это ты скучный человек?
– смеется Тихон.
– Да, я именно так и подумал, когда тебя в шкафу нашел...
Эти слова он сопровождает новым выбросом рыбы на берег. Подбираю ее и тоже запихиваю в плетенку.
– Ну... Что ты хочешь узнать?
– интересуюсь я.
Тихон выходит из воды и садится рядом со мной на траву.
– Какой твой мир?
Начинаю кашлять, поперхнувшись воздухом. Если он издевается, то скоро ему потребуется вставная челюсть.
– Мой мир?
– переспрашиваю я, глядя прямо ему в глаза.
Тихон кивает, не спуская с меня серьезного взгляда.
Молчу, прежде чем ответить.
– Ты же мне не поверил, - сухо кидаю я.
– Сначала не поверил, - серьезно отвечает мальчишка.
– А ночью крепко подумал. И ты это... Не похожа на сумасшедшую.
Смотрю на него и не верю своим ушам. Неужели
– Тетка думает, что у тебя шок, - продолжает он, глядя на тихую воду.
– Она меня убеждала в этом, когда я думал, что ты ну... шпионка.
Мальчишка немного смущается, но сразу же убедительно добавляет:
– А я так не думаю.
Я вконец теряюсь. Не зная, куда себя деть, встаю и подхожу к воде.
– Спасибо.
Что мне ему еще сказать? Я действительно ему благодарна. Теперь я чувствую себя не так одиноко. Нашелся человек, которому я могу рассказать о своих проблемах, и который меня поймет и не примет за сумасшедшую.
– Это сложно объяснить...
– начинаю я, оглядываясь на Тихона. Мальчишка сидит на траве, подтянув к себе колени, точь-в-точь, как люблю это делать я. Смотрит на меня с прищуром и жует травинку.
– Попробуй, - просит он, глядя на меня с любопытством и ожиданием.
– В моем мире все же поспокойнее, чем сейчас, - тихо говорю я, глядя на Тихона.
Мальчишка опускает глаза и шарит рукой по земле, выдирая из нее пучки травы. Наверно, волнуется.
– Когда она кончится?
– задает он мне, по-видимому, давно мучивший его вопрос.
– Весной сорок пятого, - отвечаю я, глядя на небо.
– Девятого мая. Этот день потом долго праздновать будут. Ты знаешь, я прошлым летом с родителями была в Волгограде. К юбилею Победы, семьдесят лет. Там открыли Мамаев Курган - это такое место, где погибло много советских солдат. Там, на Мамаевом Кургане, стоит Родина-мать, такая большая статуя, и вообще много памятников войны. А еще там, в стене, есть капсула, в которую положили послание будущему поколению. Ее вскроют через сто лет.
Тихон внимательно слушает, а потом спрашивает:
– А где этот Волгоград? Новый город будет? На Волге?
– Это тот же Сталинград, - поясняю я.
– Его переименуют.
Мальчишка смотрит куда-то мимо меня. Его пальцы нервно теребят вырванные им травинки.
– Мне будет восемьдесят семь лет, - наконец говорит он, переводя на меня свой взгляд.
– Если доживу.
– Конечно доживешь!
– уверяю его я.
– Знаешь, я тут сейчас подумала... Если мне удастся вернуться в свое время, я тебя обязательно отыщу! Только ты меня наверно уже забудешь.
Внутри меня рождается какое-то новое, никогда раньше мною не испытываемое, чувство. Будто бы я сейчас здесь, а будто бы и нет. Кажется, что все, что я говорю, нереально. А все, что было раньше, мне приснилось. Я, быть может, и смогла бы в это поверить, если бы не Феликс. Он не мог мне присниться.
Перевожу взгляд на прячущееся за деревьями солнце. А вот оно никогда не изменится. И через семьдесят лет оно такое же, и через сто, и даже через тысячу лет оно будет на небе. Меня уже не будет, а солнце будет.