Когда завтра настанет вновь

Сафонова Евгения

Он стоял прямо передо мной, высокий и гибкий, как тростник. Прекрасный острой, беспощадной красотой пожара, смерча или падающей звезды: зрелищем, которым лучше любоваться издали. Похожий на человека — и каждой чертой, каждым движением, каждым взглядом бесконечно непохожий. Мне не было видно его ног, но я готова была поклясться, что там, под длинными полами тёмного плаща, они не касаются земли, и вокруг него…

Я почти видела странное чёрное марево, преломляющее свет в сантиметре от его тела.

— Я боялась, что ты сочтёшь

меня недостойной своего общества, о несравненный Повелитель Кошмаров.

— Дитя, обученное столь изысканным манерам — редкость в это время. Уже ради подобной диковинки стоило выбраться в услужливо распахнутую дверь из моего мира, — он издал смешок, короткий и тихий: приятный, мелодичный — и отчего-то пробирающий ужасом до костей. — Чего же ради ты пошла на подобный риск, Элайза Форбиден, маленькая волшебница? Спрашивай то, что хотела спросить.

Он не был частью этого мира. И никогда не мог бы ей стать. Даже здешнему свету не суждено было его коснуться. И за то, что я его вижу, должно быть, мне стоило благодарить светила его мира, каким-то образом даже здесь озарявшие его лицо.

— О бесподобный Властитель Ночи Самайна, один из твоих подданных недавно заключил контракт с обитателем этого мира. И целью этого контракта было моё убийство. А, быть может, и моей семьи. — Я старалась не отводить взгляда. — Я хотела бы, если это возможно, узнать личность того, кто заключил контракт.

— Разве ты не желаешь расторжения сделки? Достаточно одного моего слова, и мой… питомец навсегда оставит тебя в покое, а его временный господин не увидит нового рассвета. Кем бы он ни был.

Никогда не проси у богов слишком многого.

Правило номер один для всех, кто хочет вызвать бога и остаться в живых.

— Мне нужно только имя, о щедрейший Повелитель всех фоморов. Больше ничего.

В его широких зрачках таилась древняя тьма. Или две маленькие вселенные? Если присмотреться, можно даже заметить в них серебристые точки звёзд…

— Что ж, ты права. Один из моих фоморов охотится за вами, повинуясь чужим приказам, — наконец мягко молвил Донн. — Однако я не могу назвать тебе имя того, кто заключил сделку.

Я только моргнула.

Никогда не возражай богу. И не спрашивай лишнего. Правило номер два для всех, кто хочет вызвать бога и остаться в живых.

Донн улыбнулся: видимо, моё терпение пришлось ему по нраву.

— Но я могу сказать тебе, кто он, — добавил он.

Я затаила дыхание.

Момент истины…

— Ты ошиблась, дитя. Тот, кто хочет убить тебя — не обитатель этого мира, а в скором времени он и вовсе переместится в мир потусторонний. Для того ему и нужна ты. Ибо он может спасти свою жизнь лишь за счёт крови своего первенца.

А вот это было неожиданно. Мягко говоря.

— Прошу прощения, о удивительный Владыка Тьмы, — произнесла я. — Ты имеешь в виду, что тот, кто заключил контракт… это мой отец?

— И он с первого

же дня твоих злоключений был неподалёку, дёргая за ниточки, управляя каждым твоим действием. — В глазах Донна горел янтарный закат. — Начиная с того момента, как спас тебя из-под колёс.

Никогда не подвергай сомнению слова бога. Правило номер три.

И даже если хочется кричать «не может быть!» — думай, прежде чем издать хотя бы звук.

— Я… не понимаю, — всё-таки выдавила я. — Мой отец — тилвит тег, а спас меня дин ши…

— Тем, чья прародительница сама пресветлая Дану, не составляет труда поменять обличье. После знакомства с твоей матерью этот обитатель Эмайна увлёкся человеческой магией и практиковал её, даже вернувшись в свой мир. Однажды он поставил опасный эксперимент, который привёл его на грань гибели. Человек на его месте был бы уже мёртв, но высший фейри лишь обратился в подобие призрака. И чтобы вернуть себе плотское воплощение, он должен совершить сложный обряд, забирающий чужую жизнь. — Донн сделал шаг в сторону, не сводя взгляда с моего лица. — Твою жизнь.

Эксперимент? Что за эксперимент, что за обряд? И ведь не спросишь…

— Безликий фомор — гончий пёс, который загоняет тебя в нужное место. В Фарге, туда, где ты была зачата. Только там ритуал возымеет полную силу. — Донн медленно обходил меня по кругу, вдоль линии сердцевины трикветра, заставляя поворачивать голову, следя за его движениями. — Твой отец принял облик, не вызывающий подозрений. Заручился твоим доверием, предприняв мнимую попытку спасти твою мать и не давая убить тебя твари, действовавшей по его же приказу. И, поскольку твоя мать могла разрушить его планы, избавился от неё в первую очередь.

Я пошатнулась: у меня подкашивались ноги.

Меня хочет убить собственный отец? Поэтому при встрече он показался мне таким знакомым и родным?..

— Вижу, ты потеряла дар речи, — насмешливо заметил Донн, сделав полный круг и замерев в исходной точке, прямо перед пиалой у моих ног. — Это всё, что ты хотела узнать, дитя? Ибо время нашей беседы подходит к концу.

Ни одно слово не соглашалось выходить из внезапно пересохшего горла. Так что я просто дёрнула головой, изобразив кивок.

— Тогда позволь поблагодарить за приятную беседу и удалиться, маленькая волшебница. Сейчас тебе всё равно станет не до меня.

Я ещё не успела задуматься над его словами, а Донн уже исчез. Вместе с клочьями тумана. Зато появился звук чьих-то шаркающих шагов: со стороны той дороги, на которой Эш припарковал мобиль.

Я оглянулась на шум, пытаясь как-то разобраться в сумбуре, царившем в голове — и, вскрикнув, рванула прочь из трикветра.

— Питер?!

Он брёл ко мне по дороге, держась руками за бок. В отблесках фонарика мне сперва показалось, что его руки испачканы в чём-то чёрном, но когда я подбежала ближе, то поняла — ладони у него в крови.