Когда земли окутает мрак
Шрифт:
Правитель Бервита, Верт Второй, тоже без дела не сидел. Лично отправился в город проведать пострадавших. Расспрашивал, в чем те нуждаются, и, внимательно выслушав, отдавал распоряжения стражникам. Люди же глядели на него с уважением, благоговением и надеждой.
Изгои из земли Забвения ушли вслед за прихвостнями химеры, а с ними бесследно исчез и Черный пес. Потешники пытались его отыскать, но безуспешно.
Хейта очнулась в одной из замковых спален только под вечер. Первым делом она тоже спросила о Черном псе.
Найши, дежуривший у ее кровати, проговорил:
– Шэрок [39]
– Зачем он вообще приходил? – стиснув зубы, отозвалась Хейта. – Дать всем понять, что Гэдор вскоро умрет? На что это было нужно? Сделать всё одно ничего было нельзя.
Найши печально покачал головой.
– Чёрный пес приходит не к каждому, а только к тем, чья судьба чрезвычайно важна для мира и при этом еще не определена. Он всегда пытается помочь, удержать от непоправимого, помешать. Думаю, он пытался сберечь и Гэдора, но тот его не послушал.
39
Так Черного пса называют пастыри.
Заслышав это, Хейта вновь горько разрыдалась. Успокоить ее удалось только Харпе. Подруги долго просидели обнявшись, и по лицу суровой девы из рысей-оборотней тоже катились скупые слезы.
Правитель Бервита понимал, какое горе постигло хранителей и что им нужно проводить своего предводителя в последний путь, а потому задерживать их не стал. И вечером друзья и пастырь Найши покинули город. Перед внутренним взором каждого маячил зловещий погребальный костер.
IX
Ветер завывал в вышине. Он налетал на утес стремительно, точно неистовый зверь, обезумевший и оголодавший. Норовил перевернуть деревянный помост, но хранители сложили его на славу, возвели целую поленницу, на которой теперь в одиночестве и безмолвии покоилось тело Гэдора.
Хейта глядела на него задумчиво и отрешенно. С того времени, как веки следопыта навсегда сомкнулись, минул уже день, а она до сих пор не могла поверить в то, что его не стало. Глаза ее припухли, голос охрип, а слез она пролила, наверное, на целую жизнь вперед. И сейчас, стоя у помоста, не могла выдавить из себя ни слезинки.
Все ее чувства словно притупились. Мир выцвел и стал далеким, а мысли в голове ворочались неохотно. Она оглянулась и скользнула рассеянным взглядом по своим спутникам.
Мар стоял, низко склонив голову, то и дело утирая слезы рукавом рубахи. Харпа держалась, но лицо у нее было мрачным. Под глазами Брона залегли тени. Только Фэйр и Найши не были так всецело убиты горем. Пастырь подступил к Хейте и тихо проговорил:
– Пора.
Девушка запоздало кивнула. Шагнула к помосту помимо воли и стала у изголовья Гэдора. Скользнула взглядом по бледному лицу следопыта и устремила его в пустоту.
Прежде ей не доводилось говорить прощальных речей, и она не знала, с чего начать. Поразмыслив, Хейта бросила искать подходящие слова и устремилась всем своим существом в прошлое, в воспоминания, что связывали ее с матерым следопытом, и слова нашлись сами собой.
– Гэдору очень нравился этот край. – Она печально улыбнулась. – Он признался мне в этом, когда волшебный камень впервые перенес нас сюда. Сказал, Дикие земли ему особенно по
Хейта заставила себя коснуться соломы пальцами. Волшебный свет сбежал на тонкие стебли, наливаясь силой и жаром. Заплясали огненные языки и, оббежав тело Гэдора кругом, взметнулись к небесам, воздавая усопшему посмертную хвалу.
Теперь уже все хранители дали волю слезам. Заплакал суровый Брон, роняла одинокие слезы дерзкая Харпа. Мар обхватил себя тощими руками, сотрясаясь от рыданий. Хейта почувствовала, как на щеках снова сделалось влажно.
Костер пылал всё яростнее. Как вдруг словно из ниоткуда в воздухе закружились белые хлопья. Глаза Хейты изумленно распахнулись – снег! Первый в этом году. Он стремительно вихрился над ними, и уже скоро землю вокруг покрыл тончайший белоснежный ковер.
– Хороший знак, – проговорил Найши. – Снег несет покой, зимой всё засыпает. Думается, куда бы Гэдор ни ушел, там он тоже его обретет.
Хранители долго еще стояли, пока костер не начал отгорать. Мар шмыгнул носом, вопросительно поглядел на Хейту.
– А теперь что? – прошептал он. – Ты уйдешь?
Девушка качнула головой.
– Нет, я не могу. Не сейчас.
Упырь неверяще вытаращил глаза.
– Ты… ты это серьезно? Не шутишь? Ты остаешься?!
При виде его взбудораженного лица губы Хейты невольно тронула слабая улыбка.
– Не шучу. Гэдор передал мне камень и карту. Думаю, отказаться от них будет значит предать его память, а мне бы этого не хотелось. Но и вас лишить этих волшебных вещей я не могу. – Она перевела взгляд на пастыря Найши. – Хотим мы того или нет, наши судьбы связаны. Надеюсь, мы скоро узнаем, как именно и почему.
– Думаю, я смогу пролить свет на некоторые вещи, – отозвался тот.
– А еще мне не терпится повидать тех, с кем ты дружен в Сумрачном лесу, – добавила Хейта. – И, быть может, снова увидеть черного единорога.
– Значит, туда и отправимся, – ответил пастырь. – Сочту за честь принять в нашей скромной обители Чару и хранителей.
Бросив прощальный взгляд на отгоревший погребальный костер, Хейта запустила руку в мешок и извлекла наружу перемещающий камень. Казалось странным и неправильным, что это делает она, а не Гэдор. Но Хейта пересилила себя и уняла волнение, поднявшееся в сердце.
«Я делаю это благодаря тебе и в память о тебе, добрый друг», – мысленно проговорила она и продолжила уже вслух: