Когда жизнь подкидывает тебе лимоны
Шрифт:
Иззи отпускает мою руку, мчится вперед и забегает в дом. Я захожу следом, вижу, как она бросается на шею отцу, и чувствую, что сердце вот-вот разорвется в груди.
Глава шестая
И вот что странно: мой доселе равнодушный благоверный вдруг стал ужасно внимательным. Я уже почти привыкла к нашему сосуществованию, когда, находясь под одной крышей, мы живем врозь и взаимодействуем лишь постольку. Так было до недавнего времени. А теперь он бродит за мной по дому, как верный пес, чуть не тыкается в меня носом и, стоит мне ненадолго присесть
Разумеется, я понимаю, почему он так себя ведет. Тем самым он надеется замять гадкую интрижку с Эстелл. Прежде он не прикасался ко мне неделями – разве что смахивал крошки с джемпера, – так что эта новая линия поведения внушает по меньшей мере беспокойство. Порой я вздрагиваю от его касаний, а однажды развернулась, готовая вцепиться если не в физиономию, то хотя бы в стоп-кран, точно меня лапают в вагоне поезда. Пришлось твердо объяснить, что не стоит целовать меня в шею, когда я отбиваю лед с дверцы морозильника.
Теперь он у нас не только Пусик-Лапусик, но к тому же Мастер-Рукастер – это что-то новенькое. Вешалка, которую я просила прибить не один десяток лет, наконец-то висит. Знаю, мне давно следовало, по примеру всех современных самодостаточных женщин, свести дружбу с аккумуляторной дрелью и прибить самой. Но я этого не сделала и – ура-ура! – могу больше не париться по этому поводу, потому что вот она, вешалка, на стене в прихожей (в точности там, где я просила ее прибить). Кроме того, он повесил: полки в ванной, еще одну – в спальне и зеркало в прихожей, – словом, укреплял и воздвигал все подряд по всему дому. Спасибо, что не собственный орган. Еще он стал исключительно игривым в постели – очень любопытная перемена. Естественно, мое либидо приказало долго жить, после того как раскрылся интим с Эстелл, поэтому в постельных делах у нас затишье. Нет, он ничуть не сетует на то, что его любовные притязания получают жесткий отлуп – напротив, исключительно мил и признателен до тошноты:
Спасибо, дорогая, что выстирала рубашки!
Как, ты уже вымыла посуду? Я бы сам мог…
Вау, какое объедение…
– Это просто омлет! – рявкаю я.
«Ты солить-то соли, но не пересаливай!» – вертится у меня на языке, но я не хочу, чтобы он думал, будто мы снова на шутливой волне. Я по-прежнему сержусь и в то же время чувствую себя хреново из-за того, что стала такой стервой. Интересно, я останусь ею навсегда?
Куда ни посмотри, обязательно наткнешься на статью о том, как «стать лучшей версией себя». А я возле Энди, твердо вставшего на путь исправления, похоже, превращаюсь в худшую версию себя – в угрюмую и бесчувственную надзирательницу.
– Да, но твои омлеты – самые лучшие, – бормочет он, глядя в тарелку с благоговением, точно готовясь ее облобызать. – Это я всегда говорил.
«Вообще-то нет, – хочется возразить мне, – ты это говоришь только потому, что твоему петушку не сидится в курятнике». Энди смотрит на меня с другого конца кухонного стола. Иззи, которая, к счастью, не догадывается, что что-то не так, лежит, укрывшись одеялом, на диване в гостиной – болеет. Я встаю со стула и иду к ней. Мне по-прежнему тяжело находиться в одной комнате с Энди.
– В чем секрет? – спрашивает он, следуя за мной по пятам.
– Секрет чего? – хмуро переспрашиваю я.
– Твоих омлетов!
– Ты вправду хочешь знать?
– Разумеется, – с обиженным видом заявляет Энди.
– Он хочет
– Конечно, нет, – с натянутой улыбкой произношу я и выметаюсь из комнаты.
Я отсиживаюсь наверху, размышляя о том, как мы будем из этого выбираться. Мы старательно маневрируем друг перед другом, занимаемся обычными домашними делами: готовим ужин, смотрим телевизор и, само собой, всем, что связано с Иззи. Всю неделю мы говорили про Эстелл – разумеется, когда Иззи уже крепко спала, – потому что я старалась вытянуть из него все подробности: замужем ли она (да), есть ли у нее дети (нет) и насколько она состоялась профессионально («Вполне», – с неохотой признает он, из чего следует: «В высшей степени»).
Самое сложное – смириться с тем, сколько у них все продолжалось. Это значит, что они «имели сношения» (как старомодно звучит!) на Рождество, когда я думала, что у нас все распрекрасно. А теперь я понимаю, что он резал индейку, а думал, вероятно, о ней. И она была у него на уме, когда они со Спенсером, подвыпив, играли в «Дженгу» и когда он обнимал Иззи и говорил, что ее рождественская открытка – «самая лучшая из всех, которые ему дарили».
Как он мог так с нами поступить?
Само собой, я нагуглила чертову тучу информации про эту особу. Поскольку я почти не сплю, то взяла себе за правило сидеть до полуночи и смотреть ее выступления на конференциях и заседания в комиссиях «очень важных докторов».
Она красива холодной, тонкой, почти прозрачно-бледной красотой: у нее небольшие веснушки, манящие зеленые глаза и прямые светлые волосы, которые достают до подбородка. Будь она продавщицей в магазине одежды, вы предпочли бы самостоятельно искать свой размер, чем обращаться к ней за помощью. И про примерку не отважились бы спросить. Решили бы, что вы, пожалуй, слишком толстая, и ушли бы ни с чем, напоследок робко пробормотав «спасибо».
Да, она стройная. Кто бы сомневался. И, наверное, высокая. У нее такой надменный вид, точно она – флагманский корабль на полном ходу, а я по сравнению с ней – баржа, дрейфующая боком. Но никакого упоминания о ее росте я нигде не нашла, а когда спросила Энди, он в ответ застонал:
– Пожалуйста, Вив, давай покончим с этим, – и вышел из комнаты.
Зато я выяснила, сколько ей лет. На вид она моложе меня, сорок с небольшим, не больше, но, оказывается, – вот ужас-то! – что мы с ней одного возраста. Ей пятьдесят два, а кожа, черт бы ее побрал, как персик! И выглядит естественно – никаких явных последствий ботокса или подтяжек, точно лифтинг делали за ушами. Я не могу понять, то ли она стареет замедленными темпами, то ли я разваливаюсь с катастрофической скоростью.
– Я просто хочу, чтобы мы были счастливы, как раньше, – произносит с измученным видом Энди, когда я начинаю докапываться до него по этому вопросу. – Что я должен для этого сделать?
Проблема в том, что я не знаю.
А моя приятельница Пенни знает.
– Пользуйся моментом, – говорит она. – Есть хозяйственные дела? Вот, флаг ему в руки.
Сегодня мне пришлось удрать из дому – я в буквальном смысле не могу находиться рядом с Энди и обрадовалась, когда она пришла. День ясный, небо синее, и я помогаю Джулз, приглядывая за Мейв. Пока девчонки лазят по детскому городку, Пенни инструктирует меня, как припрячь мужа к работе по дому. «Куй железо, пока горячо» – суть в этом.