Кого не взяли на небо
Шрифт:
Он подошёл к окну, возле которого неподвижно застыл отец девочек и положил ему на плечо свою тяжёлую руку.
— Я сделал всё что мог. Опытная сиделка уже ожидает в холле. Обезболивающие микстуры и всё необходимое — у неё. Держись, Жиль.
— Спасибо, старина, — произнёс Жиль де Риньяк, капитан драгун Её Императорского Величества.
Он не повернулся к боевому товарищу, не хотел, чтобы тот видел слёзы, стоящие в его глазах.
Врач ещё раз похлопал друга по плечу и вышел прочь из комнаты.
* * *
— Прошу вас, господин капитан, —
— Подожди в конце коридора, — сказал ему мужчина, облачённый в мундир гвардии, и положил руку на створку двери, окованной фигурными железными полосками; те напоминали пламя, вздымающееся вверх.
— Простите, господин капитан, не положено, никак нельзя мне оставлять вас там одного.
Капитан раскрыл ладонь второй руки — на белой замше его перчатки блеснула золотая монета.
— Простите, месье Жиль, при всём уважении к вам... Не могу... — упрямился тюремщик.
Жиль де Риньяк отнял руку от двери, которую собирался открыть, и ободряюще потрепал мужчину по жирной щеке.
— Не волнуйся, дружище; ты — отличный солдат, и я не пытаюсь подкупить тебя, а просто проверяю. Теперь держи премию за отличную службу, и подожди меня в конце коридора.
Раскрытая ладонь офицера превратилась в кулак, а когда снова разжалась, взгляду тюремщика предстали уже три золотых монеты. Он жадно схватил их и поплёлся прочь. Капитан толкнул массивную дверь, вошёл в камеру и остановился на пороге, не в силах сделать ни шага вперёд. Чернейшая безнадёга, предчувствие гибели сжало в ледяных тисках его сердце, и без того ноющее от неизбывной тоски.
Из тёмной камеры повеяло холодом; запах тлена и сырости преобладали, однако Жиль де Риньяк уловил в этом тяжёлом воздухе едва различимые нотки липкого, приторного аромата — сандал, мускус и мирра. Камера разделена решёткой. Толстые прутья тускло блестели в свете единственного факела, укреплённого на каменной стене. Серебро. С поперечин свисали многочисленные крестики, распятия и иконки. За преградой угадывались очертания узкой кушетки. На ней сидел человек в просторной монашеской рясе — капюшон скрывал лицо; длинные рукава и подол надёжно прятали кисти его рук и ступни.
— Узнаёшь меня? — спросил капитан.
— Жиль де Риньяк, мой пленитель, — голос узника шуршал палой листвой, — Ты — последний из тех, с кем я хотела бы поговорить, но выбирать не приходится. Выкладывай, с чем пожаловал.
— С предложением, — капитан сделал приглашающий жест.
Фигура поднялась с кушетки и приблизилась почти вплотную к решётке. Капитан слегка понизил голос, но нотки решимости в его тоне никуда не пропали.
— Я хочу предложить тебе свободу. Взамен за твой дар. Да, я тебя сюда упёк, но именно благодаря мне тебя до сих пор не препарировали, как подопытную лягушку.
Узник издал протяжный вздох.
— Ты же знаешь, милый Жиль — чтобы получить мой дар, нужно горячее желание стать чудовищем. Иначе ничего не выйдет. Кто хочет быть проклятым по собственному выбору?
Капитан
— Спаси моих дочерей и я дам тебе свободу. Обещаю. Мои девочки знают о тебе. Я рассказал им. Они желают стать такими же. И я хочу видеть их подле себя, а не в гробах. Ты согласна? Это твой единственный шанс выбраться отсюда.
Пленник не мешкал с ответом:
— Конечно же я согласна, месье де Риньяк. Один вопрос.
— Говори, — воодушевлённый драгун вцепился в решётку и сильно потряс прутья.
— Где ты будешь брать кровь для своих дочурок?
Прекрасно очерченные губы офицера растянулись в зловещей ухмылке.
— Император идёт на восток. В этом походе нас ждёт целое море свежей крови.
Капюшон слегка качнулся — на короткий миг чёрный провал явил мертвенно-бледное лицо.
— Хорошо, Жиль. Я сделаю, как ты просишь. Но я обязана предостеречь тебя ещё раз. Последний. Ты осознаёшь, что вместо спасения и жизни я дам твоим прекрасным дочуркам проклятие и смерть?
Жиль де Риньяк, капитан полка драгун Её Величества не ответил — отпустил решётку и направился к выходу из камеры.
— Через час я вернусь с документами. Будь готова и обещай мне сдержать свой голод. Постарайся никого не убить по дороге.
— Не волнуйся, капитан, я сыта как кошка, нажравшаяся рыбьей требухи. Меня здесь потчуют кровью казнённых.
* * *
1809 год. Восточная Пруссия.
Крытый экипаж, запряжённый четвёркой превосходных чёрных жеребцов, въехал на узкие улочки городка. Солнце садилось — унылые фасады скособоченных домишек окрасились багровыми тонами. Солдат на улицах не было — строжайший указ императора запрещал тревожить покой будущих союзников. Однако на улочках не появлялись и жители — бюргеры не доверяли своему возможному суверену. Особенно его солдатам. Магазины и трактиры наглухо закрыли свои двери.
Повозка и пара сопровождающих всадников достигли ратушной площади. Там уже ожидал гвардейский лейтенант. С ним ещё один офицер. Секундант. И человек в штатском с пухлым чемоданчиком в руке.
— Простите, что заставил ждать, господа. С моим солдатом случился несчастный случай, — извинился Жиль де Риньяк, — У вас есть на примете некое местечко, где бы мы могли спокойно уладить наши дела?
— Простите и вы, господа, — криво улыбнулся в ответ лейтенант, — Я не смог найти второго секунданта — никто не хочет ввязываться в неприятности с непревзойдённым Жилем де Риньяком. А что касается местечка — пожалуйста, прошу вас.
И он направился в сторону фахверковых домов, что жались друг к другу, словно нищие на паперти.
Прибывшие спешились и последовали за ним. «Местечком» оказался глухой дворик — прекрасная площадка для выяснения отношений.
— Что вы решили с оружием, месье? — спросил капитан, освобождаясь от мундира.
Лейтенант лишь пожал плечами и уставился на свою куцую полусаблю.
— Я хочу предложить вам опробовать настоящий клинок, — усмехнулся Жиль де Риньяк, делая знак своему драгуну.