Кого не взяли на небо

Мглин Клим

— Достаточно, милая Флёр, калека очнулся, а больше нам и не надо. Твои удары провоцируют грандиозные выплески адреналина, а это сильно меняет вкус крови. Прекрати портить наш ужин.

Та, которую назвали Флёр с сожалением опустила руку.

— Я объелась на пару дней вперёд, сестричка. После сегодняшнего королевского пиршества мне совершенно не импонирует водица, что течёт в жилах этого инвалида. Это всё равно, как выйти из роскошного ресторана и сразу же покушать из помойного бачка. Об ужине можно не беспокоиться. Он сам скоро

явится сюда. Кто-нибудь из здесь присутствующих умеет готовить кошатину?

Теофил Рух крепко зажмурился, а когда открыл глаза, то две юные горничные обернулись странной парочкой — это были сёстры-близняшки. И Теофил их уже видел. Совсем недавно они убили трёх его инквизиторов. А четвёртого утащили в полон.

Он огляделся. Просторная комната. Окна завешены полуистлевшими прозрачными портьерами. Сам он сидит на массивном стуле — брате-близнеце того, что под Соткен. Сама она рядом — её сидение выкопали из песка и перенесли сюда. Оба пленника жестоко связаны — руки на подлокотниках, ноги примотаны к ножкам их стульев, а шеи — к высоким спинкам.

— Принесите воды, — еле слышно, но весьма настойчиво, произнёс горбун.

Первая, с кувшином в руке приблизилась, схватила его за волосы и наклонила сосуд над его лицом:

— Рот открой, но пей мало — тут, на песчаной косе, больше нет пресной воды.

— Не мне, — прохрипел горбун.

— Ей, — он попытался мотнуть головой в сторону кривушки.

— Она может сама попросить, если захочет, мы никогда и никому не отказываем в адекватных просьбах, — фыркнула девчушка.

Теофил Рух скосил глаза. Наверное это было то ещё зрелище, потому как сестрички разразились истерическим смехом — спонтанно и в унисон.

Скотч исчез с лица Соткен — её язык облизывал искусанные в кровь губы, лицо белело, словно лист бумаги, а воспалённые красные глаза широко распахнуты — она с ужасом наблюдала за вампирессами. Из приоткрытого рта доносилось прерывистое дыхание насмерть испуганного человека.

Теофил Рух, бывший польский епископ и единственный нынешний претендент на папскую тиару, не смог сдержать тяжёлого вздоха.

— Ну-ну, калека, не раскисай.

Девчушка поставила на стол кувшин, отёрла руки о матовую кожу мотоциклетной курточки и протянула горбуну правую ладонь.

— Я Арманда.

Выждав пару ударов сердца она с удивлением уставилась на свои пальцы — тех не было — вместо них имелись кривые тигриные когти, которые были раза в три длиннее оригинала. Не дождавшись дружеского рукопожатия, она спрятала свою ужасную кисть за спину.

— Не волнуйся, Теофил. Никто из вас двоих в ближайшее время не умрёт. Во всяком случае от наших рук.

Арманда мило улыбнулась. Бывший епископ содрогнулся, увидев разошедшийся до ушей рот, ощеренный четырьмя рядами акульих зубов.

— Предлагаю нам всем немного поговорить. Для укрепления столь приятного знакомства. Кстати, я забыла представить вам, Ваше Преосвященство, одного интересного молодого

человека. Уверена, он вам знаком. Шевалье Йорген, потрудитесь, пожалуйста, принести из соседней комнаты ещё немного мебели, дабы и мы смогли комфортно расположиться и прекрасно провести время за увлекательной беседой.

В дальнем углу комнаты, который только что был пуст, произошло какое-то движение. Воздух сгустился, очертания стен поплыли — тёмная фигура шагнула навстречу пленникам.

— Где ваш перстень, Ваше Преосвященство? Как же мне теперь вас приветствовать?

Йорген подмигнул горбуну, глаза которого бешено вращались — казалось, что сейчас с ним случится приступ жестокой истерики. Но Теофил Рух справился с эмоциями.

— Вот эта фрау его проглотила, — длинный нос епископа шмыгнул в направлении Соткен, — Теперь мне приходится копаться в её дерьме, чтобы вновь заслужить одобрение небес. Я разрешаю тебе пропустить церемониальный поцелуй, сын мой.

Йорген слегка улыбнулся и вышел прочь из комнаты.

— Итак, уважаемые, — Арманда запрыгнула на крепкий, дощатый стол, и уселась там на корты; её страшные когти впились в край столешницы — на пол посыпалась сухая краска и кусочки древесины, — С чего мы начнём нашу занимательную беседу? У вас наверняка имеются к нам вопросы. Не стесняйтесь, спрашивайте.

Когда вампиресса произносила слова, её пасть приходила в движение, но оно не было похоже на мимику разговаривающего человека, — огромные челюсти просто монотонно клацали, обнажая акульи зубы.

— Это и есть ад? Скажите мне, пожалуйста — для меня это очень важно. Семь лет назад я умерла, и сейчас расплачиваюсь за грехи свои? — вдруг подала слабый голос Соткен.

Её мелко трясло, а из глаз катились крупные слёзы.

— Ну, мамочка, — протянула Флёр, стоящая у неё за спиной, — Ты начинаешь с самого сложного.

— Мы, к сожалению, не располагаем достаточным количеством времени для обсуждения этого, несомненно стоящего, вопроса, — добавила Арманда, — У нас на хвосте шесть элитных высших вампиров и их прародительница — древнеегипетская злобная богиня-кровосос. Могу тебе сказать, фрау, только одно: если это действительно преисподняя, то мы с сестричкой — вовсе не демоны, что там хозяйничают. Так что давай воспринимать окружающую действительность, как относительную реальность.

— Мне это уже говорил один мальчишка, когда мы с ним оказались в виртуальном мире его любимой компьютерной игры, — проныла Соткен, — Ну хотя бы обрисуйте в двух словах: что за нахуй здесь творится?

— Хороший, умный мальчик, — нетерпеливо заметила Флёр, — Однако ты, старушка, спроси нас о чём-нибудь более приземлённом, говорят тебе — время мало, а нам просто необходимо прийти к какому-нибудь соглашению, потому как часа через два здесь произойдёт жестокая массакра.

— Погодите, баронесса, — Арманда села на задницу, свесив тощие ноги, обутые в розовые конверсы, вниз.