Кого не взяли на небо
Шрифт:
Аглая, сражавшаяся с густой порослью жухлых сорняков в попытке обнажить очередной могильный камень, поспешила на зов.
Дракон сидел на заднице посредине дымящегося круглого пепелища. Он ткнул огромным когтем в невзрачный кусок синюшного гранита. На камне значилось следующее:
Oystein Aarseth
22.03.1968 — 10.08.1993
Аглая недоверчиво осмотрела надгробие, потёрла пальцем вырезанные в камне инициалы, и удостоверившись в подлинности находки, полезла к дракону обниматься.
— Ой, ну что ты, право, Аглая, — отреагировал ящер, но позволил себя изрядно потискать.
—
— Ты тут развлекайся, Аглая Бездна, а я пока что соображу насчёт обеда, — в желудке у дракона опять пугающе заворчало.
Сказочный змей разбежался и взмыл в воздух, словно бы случайно задев железный крест, венчающий облупленную колокольню кладбищенской церквушки. Тот согнулся пополам.
«Хотел присесть на дорожку, по старой вороньей привычке», — подумала Бездна и поплелась в сарай за лопатой.
Земля была рыхлой — растения и черви обожали кладбищенскую почву. Через час Аглая уже скрылась в свежевыкопанной яме с головой, а ещё через полчаса штык лопаты завяз в трухлявой преграде.
«Жаль Ская нет рядом, он бы порадовался. Хотя этот парень явно предпочитает свежие могилки молодых девушек».
Она уже избавилась от своей кенгурухи и футболки — тесёмки бюстгальтера сильно резали ей плечи, вспотевшие сиськи жутко чесались. Она посмотрела на небо, окутанное нежной солнечной дымкой — на её день рождения погода преподнесла приятный подарок. Пусто. Никаких драконов. Она вздохнула, преисполнившись светлой тоски. Никто не разделит её волнения, жаль конечно, ну да так тому и быть. Девушка принялась откапывать крышку всё ещё целого гроба, и тут ей повезло.
Родные мертвеца были из тех странных людей, что предпочитают гробы с двойными крышками — это позволяет хоронить усопшего в пиджаке и галстуке, но без штанов. Аглаю не интересовал мертвец ниже пояса — она хотела лишь его голову. Вскоре усталая девушка полностью освободила от земли верхнюю часть прогнившего ящика. Повеяло сладковатым запахом трухлявой древесины, разбавленным пикантными нотками ароматов истлевшей плоти. Тёмное сердечко Бездны сладко защемило от предчувствия нежданного разочарования. Прибежище покойника оказалось подозрительно маленьким — ровно детский гробик. Девушка сбила позеленевшие от времени защёлки и подпихнула штык лопаты в узкую щель. Нажала — раздался хруст и часть двойной крышки подалась вверх.
Бездна не стала ждать, когда осядет могильная пыль и склонилась над открывшимися её глазам останками великого вдохновителя блэк-метала. Её худшие опасения оправдались — Евронимус не был норвежцем. С облезлого, скуластого черепа, поросшего остатками прямых и чёрных, как у монголов, волос, на девушку таращились ввалившиеся глазницы, что при жизни были заполнены узкими и жадными очами угрюмого саама. Бездну охватило нездоровое любопытство — она принялась освобождать вторую створку гроба и вскоре бывший лидер культового Мейхема предстал перед ней во всей красе. Коротышку Евронимуса похоронили без штанов. Во лбу зияла чёрная дыра, оставленная ножом Графа.
Аглая Бездна упёрла лезвие лопаты в шейные
Кладбищенская земля и пушистый снежок превосходно справились с полувековым налётом могильной коросты, покрывавшей череп, и теперь Аглая Бездна сидела на поваленном надгробном камне осквернённой могилы в классической шекспировской позе — вытянув руку перед собой она пристально всматривалась в кость, что желтела отполированными азиатскими скулами. Шум огромных крыльев вывел девушку из глубокого самадхи.
— Ув! — выдохнул дракон, и Бездна поморщилась — из страшной пасти воняло, будто из жерла вулкана.
— А он и правда был великим музыкантом, Аглая? — поинтересовался Грим, слегка прикоснувшись гигантским когтем к злополучным останкам.
— Неа, — ответила девушка, — Он никем особо таким не был — просто гитарист с большой харей, да к тому же недомерок. На эскимоса похож. Таким бабы не дают. Все эти сплетни о том, что он увёл у своего убийцы девушку — наглая ложь. Граф, который превратил его худосочное тельце в решето с помощью сапожного ножа, сочинял куда как более достойные вещи. Да и сам высоким красавчиком был. Но потом лажанул. Отрицал контрацептивы и поимел на свою голову огромные проблемы в виде стаи голодных карапузов. Какое уж тут творчество.
Она встала с камушка и отряхнула задницу.
— Подмёрзла я немного, давай запалим костерок из этой церквушки, — грязный палец с безукоризненно обгрызенным ногтем ткнул в облезлое здание кирхи.
— Всё по канонам, Аглая? — губы ящера растянулись в чудовищном оскале.
— Всё по канонам, Грим, — ответила девушка.
* * *
— Похоже скальд нисколько не преувеличивает, — озабоченно подметил Скаидрис.
Монакура Пуу не ответил — а что тут можно было сказать?
Они стояли посередине небольшой площади маленького провинциального городка и рассматривали кучу оплавленного металлолома. Похоже, что эта никчёмная груда была раньше противотанковым орудием. Вокруг кучковались сожжённые трупы людей.
— Такое мог сотворить только дракон, — добавил лив, оглядывая порушенные дома и упавшие башни ратуши и кирхи.
— Или гиперболоид, — отозвался Монакура.
— Эй, скальд, — он повернулся к викингу — пацана пёрло от гордости за Фафнира — скальд важно расхаживал между развалин и скорченных, чёрных трупов, — Обрисуй мне это чудовище.
Скальд важно кивнул и преклонил одно колено; лохматую голову подпер руками и затих.
— Ты чё? — удивился сержант, но лив потянул его за рукав и прошипел:
— Он вису складывает, не мешай, давай приколемся над пафосом.
Монакура Пуу вырвал руку:
— Некогда стихами баловаться. Вещай, поэт, каков наш враг.
Хельги поднялся с колен, и вытащив из кармана смятую бумажку, подал её сержанту. Тот глянул на рисунок и скорчил кислую мину.
— Красная виверна. В лоб — непроходима. Сожжёт любой левел. Можно только хвост отрубить. У нас проблемы, бойцы. Ладно, пойдёмте искать машину. Тут же должна быть уцелевшая машина.
Он потряс рисунком перед носом скальда: