Коготь Химеры

Павловский Сергей

Узкая тропинка вывела их из лесопосадки, спустилась с пригорка и оборвалась на краю взлохмаченной, густо поросшей амброзией и репейником шоссейки. Метрах в трехстах впереди уже маячили понурые многоэтажки Припяти. Контролер круто забрал вправо и взял курс на ряд однообразных полуразрушенных строений. Химера остановилась и послала контролеру недоуменный сигнал-вопрос:

– Мы идем в гаражи?

– Да.

– Там территория собак.

– Я знаю.

– Но собаки всегда атакуют химер, а в гаражах их сотни.

Контролер остановился и повернулся к химере:

– Ты что, боишься?

– Ты знаешь, что мне неведомо чувство страха, – осклабилась в ответ химера, – но моя смерть останется на твоей совести.

–

А ты знаешь, что мне неведомо понятие совести, – ответил контролер, но заверил снисходительно: – В этот раз собаки не будут нападать.

– Посмотрим. – Если бы химера могла говорить, то это слово она бы пробурчала сердито.

Гаражи, стандартные коробки три на шесть метров, собаки облюбовали не случайно. Деревянные перекрытия давно прогнили и провалились внутрь кирпичных боксов. Под их обломками собаки обустроили себе чудные – на собачий вкус – логовища. Но больше привлекало их другое достоинство советской гаражной архитектуры. Ограниченные в своей строительной фантазии скупыми совдеповскими мерками, бывшие хозяева со свойственной гражданину СССР смекалкой и рачительностью оборудовали под гаражами настоящие катакомбы. Каждый на свой вкус и в силу своих возможностей. Кто хранил в подвалах запасы домашней консервации, рассчитанные как минимум на тридцатилетнюю осаду. У кого-то в полную мощность работал небольшой заводик по производству знаменитого на всю область самогона.

В кустарных мастерских вертелись шкивы токарных и фрезерных станков, стучали швейные машинки, визжали пилы-болгарки и искрила электросварка. На-гора тачали все – от дешевых сатиновых трусов до дефицитных автодеталей. Ловеласы, измученные насущным квартирным вопросом и строгими нормами коммунистической морали, возводили под землей настоящие хоромы, целые анфилады крохотных комнатушек, щедро увешанных псевдоперсидскими коврами и нафаршированные настоящей японской аппаратурой. Благо, зарплата рабочих-атомщиков позволяла удовлетворить любые потребности члена общества развитого социализма. Ибо были те потребности безыскусны и непритязательны. О личных бассейнах, теннисных кортах и бильярдных даже не мечтали – все ждали, когда грянет коммунизм. Так и не дождались – взамен грянула Чернобыльская АЭС. Впрочем… жили, наверное, счастливо, хоть и недолго.

Теперь в гаражных катакомбах безраздельно хозяйничали слепые собаки под строгим надзором чернобыльских псов. Зона поделила собак на две основные породы, и деление это отнюдь не было случайным. Причина странной, на поверхностный взгляд, мутации крылась… в моде восьмидесятых годов. А в моду вошли тогда невиданные доселе в Союзе бультерьеры. Мощные боевые собаки, одинаковые в своей стати и свирепости, не изуродованные собачьим интеллектом. Их гены и послужили базовым материалом для зональной породы слепых собак. Основу другой породы, чернобыльских псов, составили гены эрдельтерьера, тоже актуальной породы времени. Мутация пошла по двум основным направлениям, и понятно, что сообразительные и разумные эрдели взяли интеллектуальный верх над ограниченными тупоголовыми булями. Только вот були в процессе трансформации лишились зрения, а эрдели – нюха.

Странный кортеж проследовал мимо бывшей сторожки – теперь она превратилась в бесформенную груду кирпичей – и растянулся вдоль унылой, однообразной линии гаражных коробок. Так они все: контролер, химера, зомби, бюреры – шли и шли, медленно, но неуклонно, пока из-за поворота не вывалил разъяренный чернобыльский пес. Свалявшаяся шерсть на загривке собаки вздыбилась редкой, торчащей в стороны гривой. Грозно оскаленная пасть обнажила громадные желтые клыки, с которых густыми хлопьями пены слетала зловонная слюна. Глаза, чудные карие собачьи глаза, которые когда-то, давным-давно, в десятом поколении, лучились искренней любовью и преданностью хозяину, теперь горели неукротимой ненавистью ко всему живому. Гноящиеся и бессмысленные,

они злобно вперились в непрошеных гостей. Пес коротко провыл, и на его зов изо всех дыр, логов, берлог и нор густо полезли слепые чернобыльские собаки.

– Ну вот, приехали… Кранты, кажись, – химера, нахватавшаяся от Дока определенной лексики, уже и думала его словами. Она потянулась всем телом. Так, как это могут делать только кошки: лениво, с неповторимой грацией и истомой. Затем мысленно муркнула что-то себе под нос и медленно выпустила полуметровые сабли когтей. После этого фыркнула и зашипела вслух, обнажив густой ряд кривых зубов-кинжалов, послала в эфир сигнал, выражаясь опять-таки на языке Дока: «Ну что, суки, понеслась!»

Суки, которых в своре действительно насчитывалось гораздо больше, чем кобелей, замкнули плотный круг. Отступать и бежать было некуда. Оставалось одно – драться. Это поняли даже отмороженные зомби и, готовясь к неизбежной драке, неспешно подняли кто свой лом, кто лопату. Бюреры, испуганно повизгивая, метались из стороны в сторону, тщетно пытаясь найти хоть один подходящий камень, хоть какую-то железку, которую можно метнуть в противника усилием воли.

– Стоять, всем стоять! – Контролер выбросил вперед руку с открытой ладонью и направил ее в сторону чернобыльского пса. Затем рука его немного задрожала и плавно опустилась вниз. Пес рыкнул недовольно, но боевой запал его начал медленно угасать. Потухли вдруг налитые ненавистью глаза, захлопнулась вонючая пасть, обмякли мышцы. Пес взвыл обиженно и… часто, трусливо и преданно заметелил коротким облезлым хвостом. Затем заскулил, припал на все четыре лапы и пополз, пополз к контролеру, преданно дрожа всем телом.

– Вот! Собака – она и есть собака, – презрительно фыркнула химера. – И смерть им всем собачья. Однако, контролер, ты сумел приручить чернобыльского пса. Раньше это не удавалось никому. Поздравляю.

– Времена меняются, химера. И, как говорит твой хозяин Док, хочешь жить – умей вертеться.

– Я не химера! Я – Чудо, – недовольно фыркнула химера. – И Док мне не хозяин. Он мой друг.

– Да… – иронично протянул контролер. – Зачем же ты тогда сожрала его друга и учителя? Хомяка зачем сожрала?

Химера смущенно потупилась и даже убрала когти.

– Так получилось. Он зашел на мою территорию, и я…

– Ладно, ладно, – мысленно отмахнулся контролер. – Сейчас не время.

Он наклонился и ласково потрепал пса за ухом.

– Пойдем, покажешь нам нужное место. – И громадный пес, чернобыльское исчадие ада, прижмурился блаженно, а затем, радостно виляя хвостом, уверенно затрусил вперед, то и дело оглядываясь по сторонам. Остальные слепые собаки, обиженно поскуливая, полезли обратно в свои логова.

Кортеж снова вытянулся в цепочку. Впереди – контролер. Вернее, теперь впереди бежал чернобыльский пес. Рядом с контролером – химера. За ними – зомби и бюреры. Шли недолго. Пес метнулся вправо, влево, встал в стойку напротив насквозь проржавевших ворот гаража и, словно приглашая, тявкнул. Здесь, мол.

– Молодец, умница, – похвалил его контролер. – Ну, теперь за работу.

Он повернулся к зомби и отдал мысленный приказ. Зомби приблизились к воротам, почти одновременно подняли свои инструменты и ударили ими в ворота. Дело у работяг сразу не заладилось. Лом легко прошел сквозь железную труху, выбив в ней большую круглую дыру, и, выскользнув из рук бывшего лейтенанта американской армии, упал вглубь гаража. Лопаты выбили целую тучу рыжей пыли, но ворота так и не поддались. Химера понаблюдала немного за стараниями чернорабочих, затем – без толчка, даже без малейшего намека на толчок – взвилась в воздух, развернулась в воздухе боком и всей тяжестью почти тонного тела приложилась к створкам ворот. Ворота с грохотом рухнули внутрь коробки на кузов стоящего в гараже старого «Москвича-407». Химера довольно облизнулась и оглянулась на контролера: