Коготь Хоруса
Шрифт:
Каждая из машин занимала место звезды. При общем рассмотрении они оказывались… созвездиями.
Скорпиос Вененум, отравитель. Фералео, великий зверь. Джейма и Инайя, Служанки Императора. А вот Саджиттар Охотник и его облаченная в юбку супруга Ориенна Охотница. Я мог только догадываться, какой астральный эффект дало бы расположение машин при их использовании в психическом ритуале. Абаддон создал многообразную связь энергий.
— Это ночное небо, — произнес я. — Звезды с поверхности Терры.
Если судить по легкой улыбке, мой ответ доставил ему удовольствие. И все же он не стал
— Желаете выпить?
Кем был этот обезоруживающе скромный паломник? Куда делся холерик-владыка битвы, тот, кто командовал воинской элитой легиона, пользовавшегося наибольшим уважением? Мне было нечего сказать. Его святая святых представляла собой нору взбесившегося коллекционера, мастерскую обученного технодесантника, мрачное прибежище ученого, арсенал отчаявшегося солдата. Все вместе и ничего из этого. В своих одиноких странствиях он повидал больше, чем любой из нас, и это ясно отпечаталось здесь, в его святилище воспоминаний.
Предложенный им напиток оказался чистым спиртом, слегка обжигавшим корень языка. И я еще приукрашаю действительность, когда говорю, что питье отдавало грубым химическим вкусом охладителя для двигателей.
«Выпивку» разлили из бочки с предупреждениями о ядовитой кислоте в колбы из покоробившегося белого металла. У меня возникло неуютное чувство, что Абаддон и впрямь пытается быть гостеприимным. Телемахон отказался притрагиваться к жидкости. Я взял колбу из вежливости.
— Славно, — произнес Леор, выпив прозрачную дрянь. — Благодарю, капитан.
Я позволил себе заглянуть в сознание Леора. Любопытство вынуждало меня искать признаки обмана. Невероятно, но Пожиратель Миров говорил правду. Ему понравилось.
— Это адренохром, — сказал Абаддон. — Взят из надпочечных желез живых рабов и смешан с несколькими искусственными составами, включая формулу, которую я разработал в ходе попыток синтезировать эктоплазму.
Я перестал глядеть на ложные созвездия машин и уставился на него.
— Ты пытался синтезировать Эфирию? Искусственно воссоздать пятый элемент?
Он кивнул.
— С тех пор уже успело пройти какое-то время. Я забросил это занятие как совершенно бесперспективное.
— Ты… ты пытался сварить сырую энергию варпа? Из химикатов?
— Не только химикатов. Еще я использовал то, что ты бы назвал «сверхъестественными реагентами». Разумеется, это инертный продукт. Если угодно, отходы, впоследствии отфильтрованные и смешанные с такими количествами спирта, которые прикончили бы неусовершенствованного человека. — Он сделал паузу и внимательно посмотрел на меня. — Похоже, тебе нелегко понять эту концепцию, Хайон.
— Признаюсь, так и есть. Какие материалы ты использовал?
Он ухмыльнулся:
— Слезы девственниц. Детскую кровь. Тебе известны тайны варпа, так что ты знаешь, в чем тут подвох. Символизм — это все.
Я снял шлем, продолжая просто смотреть на него и не понимая, правду ли он говорит. В воздухе висел прогорклый запах бронзы.
— Забавно, — усмехнулся Леор, прикончив остаток питья.
— Стараюсь, стараюсь. Еще там есть яд одного из Нерожденных, который возник на борту корабля несколько лет назад и доставлял мне немало проблем, пока я обманом
Он говорил так, словно тщательное алхимическое преобразование представляло собой ежедневную рутину. Я задался вопросом, осталась ли хоть одна запретная наука, которой он не занимался во время своего уединения хотя бы на любительском уровне.
— Ясно, — пробормотал Леор. — Как познавательно.
— Сарказм не подобает воину, Леорвин. Мне было скучно этим заниматься, и об этом процессе точно так же скучно слушать. В сущности, я уже оставил все эти эксперименты. Я решился попробовать из любопытства, но работа доставляла мне мало удовольствия. Как вы догадываетесь, большую часть времени я проводил вне корабля.
Он впервые обратил внимание на переплетенную кожей колоду карт Таро, пристегнутую цепью к моему поясу.
— Впечатляющий гримуар.
Термином «гримуар» пользовались практики Искусства, более склонные к театральности, чем я, однако я не стал поправлять.
— Ты собираешься пить? — поинтересовался Леор.
Не говоря ни слова, я передал ему свою колбу.
— Следует пить, пока есть такая возможность, — укорил он меня.
В его словах был смысл. О, в Оке мы вели настоящие сражения с такой простой и примитивной вещью, как жажда. Целые годы своей жизни я питался химическими составами, канцерогенной озерной водой и даже кровью. Я расправлялся с братьями и кузенами за сотню разных прегрешений, но вы и представить себе не можете, сколько пало от моего клинка в войнах за чистую воду.
— Чтоб мне ослепнуть, — прошептал Телемахон с другого края зала. — Коготь.
Мы подошли к нему. Он стоял перед оружейной стойкой, заключенной внутри мерцающего стазисного поля. Огромный черный доспех катафрактия, изготовленный из черненого керамита и украшенный недремлющим оком Хоруса, было ни с чем не спутать. Боевая броня Верховного Вожака юстаэринцев. Абаддон в своем выцветшем от времени доспехе, части которого были позаимствованы у всех Девяти легионов, выглядел бледной тенью того воина, что был облачен в эту изукрашенную терминаторскую броню на стенах Дворца Императора. Почти на каждом сантиметре керамита виднелись рубцы от болтерных снарядов и царапины от клинков. Не было никаких сомнений, что до своего паломничества Абаддон всегда находился в самой гуще схватки.
Отдельно от доспеха, на собственном пьедестале покоился громадный молниевый коготь. Пальцы представляли собой слегка изогнутые серебристые клинки, каждый из которых сам по себе был чудовищной косой. Размеры оружия увеличивал изукрашенный двуствольный болтер, установленный на тыльной стороне перчатки. Отверстия для подачи боеприпасов были выполнены в виде широко открытых пастей голодных демонов из желтой меди. Черная поверхность когтя была покрыта царапинами и вмятинами.
Коготь Хоруса. В стазисе он выглядел почти обыденным. Смертоносным, ужасным, убийственным, но всего лишь молниевым когтем. Всего лишь оружием.