Коготь серебристого ястреба
Шрифт:
— Идеала? Магнус кивнул.
— Некоторые готовы отдать свою жизнь за идеал. Те, кто превыше личной выгоды ставит добро. — Волшебник посмотрел на юношу. — Но есть и темные страсти: амбиции, жадность, похоть и жажда власти. То, что ты чувствуешь к Лиле и Мегги, находится где-то между этими двумя крайностями, между идеалом и тьмой. В самом худшем случае твои чувства могут оказаться слепой похотью, когда ты не думаешь, что женщины, которых ты добиваешься, сложные существа. Ну а в лучшем случае ты будешь легко попадать под обаяние прекрасного пола, бескорыстно обожая каждую женщину.
Коготь закивал в знак того, что все понял.
— Ты молод, в твоей жизни, если захочешь, будет много женщин. Но однажды обстоятельства могут заставить тебя определиться, что это — простое вожделение или рождение более глубокого чувства — любви. Обе молодые женщины, которых ты знал, в общем-то, неплохие. Во всяком случае они не замышляли против тебя никаких козней. Они по-своему любили тебя, да и ты их тоже. Но я помню, что в твоем возрасте означает погружаться в глубину зеленых глаз и чувствовать, что сердце вот-вот остановится, а через несколько дней повторяется то же самое, только на этот раз ты смотришь в карие глаза. Таково сердце юноши, Коготь. Его следует укрощать и обуздывать, как игривого жеребенка. Его нужно заставлять слушаться разума. Ты сам вскоре поймешь, что любовь — сложная вещь.
— Даже не знаю, ответил ли ты на мой вопрос.
— А я не знаю, понял ли ты сам, что спросил. — Магнус подхватил удочку, закрутил леску обратно на катушку и снова забросил крючок в воду. — Позже мы снова поговорим об этом. В скором времени ты сможешь расспросить и других. Тех, кто более сведущ в подобных делах.
— Благодарю тебя, Магнус.
— Не за что: У тебя будет еще много вопросов ко мне, прежде чем выйдет срок нашего пребывания на этом острове.
— А сколько я еще здесь пробуду?
— Столько, сколько понадобится.
— А сколько понадобится?
— Пока мы не завершим наши дела, — ответил Магнус.
У Когтя на языке так и вертелся следующий вопрос, но он передумал его задавать.
День подходил к концу, и юноша проголодался.
— У нас есть хоть малейший шанс что-то поймать здесь на обед?
— Проголодался?
— По правде говоря, да.
— А ты умеешь готовить рыбу?
Под присмотром Лео Когтю не раз доводилось готовить рыбные блюда.
— Умею. Но у тебя здесь только котел и вертел. Наверное, я смог бы приготовить похлебку…
— Нет, — отверг идею Магнус. — Я задумал нечто более изысканное. Мы и так больше месяца едим с тобой только похлебку и жаркое. Давай сегодня устроим грандиозный обед.
— Но как мне приготовить такую еду?
— Не беспокойся, — сказал Магнус. — Для начала нужно раздобыть что-нибудь вкусненькое для главного блюда. — Он на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их снова, то Когтю показалось, будто он увидел в них слабое свечение. Магнус вытянул вперед руку ладонью вверх и медленно начал ее поднимать. Из моря появилась рыба длиной около четырех футов. Подчиняясь движению руки волшебника, она проплыла по воздуху и шлепнулась к ногам Когтя, судорожно забившись на песке. — Будь осторожен, а то порежешься о плавники.
Юноша удивленно взглянул на волшебника.
— Я что, должен тащить ее в хижину?
— А
Коготь попытался поднять хлеставшую хвостом рыбу, но она оказалась скользкой и тяжелой.
— Нет ли здесь чего, чем можно было бы ее оглушить? — спросил он после нескольких отчаянных попыток справиться с огромной рыбиной.
Магнус щелкнул пальцами, рыба сразу затихла.
— Она все еще жива и не потеряет свежести, когда ты станешь ее разделывать. Это тунец, его можно поджарить, сдобрив разнообразными специями. На гарнир подойдут слегка приправленный рис и овощи, сваренные на пару. А еще охлажденное белое вино — лучше всего сухое из Равенсбурга.
Коготь поднял огромную рыбу и тоскливо взглянул на крутую тропу, ведущую на утес.
— Что-нибудь еще?
— Если мне придет на ум что-то еще, я сообщу тебе.
Коготь медленно поплелся по тропе, а когда добрался наконец до хижины, то совершенно выбился из сил. Руки и плечи ныли, колени дрожали. Он нисколько не сомневался, что рыбина весит чуть ли не столько, сколько он сам. К тому же он понятия не имел, что теперь с ней делать. Потрошить на столе — значит развести грязь. Наверное, будет лучше разделать ее прямо здесь, на земле, а потом смыть потроха колодезной водой. Так, по крайней мере, он избавится от грязи. А если филе получится достаточно толстым, то можно будет поджарить его на вертеле.
Но где ему раздобыть рис или специи? До сих пор они с Магнусом питались самой простой, если не сказать скудной, пищей.
Он с облегчением положил рыбу на землю и поднялся, на что его спина откликнулась острой болью, как бы предупреждая, что не следует в следующий раз так поступать. Коготь растер поясницу костяшками левой руки, взявшись за ручку двери правой.
Шагнув за порог, он едва удержался на ногах от потрясения. Вместо тесной комнатенки, которую он знал как свои пять пальцев, он оказался в просторной кухне. Гораздо просторнее, чем была сама хижина. Тогда Коготь снова выглянул за порог и увидел знакомую картину, но внутри хижина совершенно изменилась.
Он оглядел огромный разделочный стол с подведенной к нему водой, дальше стояла каменная плита. Рядом с плитой под металлическим грилем горел огонь. У задней стены появились полки, где наверняка нашлось место и для специй, и для риса. А еще юноша был уверен, что дальняя дверь приведет его в винный погреб, где он найдет охлажденное белое вино, чтобы подать к обеду.
— Как он это проделал? — тихо пробормотал Коготь себе под нос.
9
СМЯТЕНИЕ
КОГОТЬ поморгал. Он читал очередную книгу на языке Королевства, на этот раз хронику жизни какого-то торговца из Крондора по имени Руперт Эйвери. Торговец перед смертью заказал кому-то свое жизнеописание и опубликовал эту, с точки зрения Когтя, хвалебную песнь собственному тщеславию. Книга была скверно написана, к тому же грешила против правды. Если ей верить, то Эйвери сыграл решающую роль в истории Королевства, чуть ли не в одиночку разгромив посланцев хаоса, попытавшихся завоевать его страну.