Коко Шанель. Я сама — мода

Марли Мишель

И все-таки в тот вечер в «Карлтоне» название «Шанель № 5» прозвучало — по всей вероятности, не без участия Миси. За ужином Габриэль израсходовала целый флакон и была уверена, что это стало главной темой для обсуждения в дамской комнате ресторана, где состоятельные женщины пудрили нос. Разумеется, Мися все отрицала. Но на этот раз ее несдержанность принесла куда больше пользы, чем в случае с анонимной телеграммой.

Информация просочилась куда следует, и теперь вернувшиеся с каникул парижанки спешили на рю Камбон в поисках заветного аромата. Там они встречали тех, кто уже слышал о «Шанель № 5» — от тех, кто

получил свой флакончик на Рождество.

Габриэль сидела на верхней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж. Это был ее любимый наблюдательный пункт. Отсюда она видела все, что творится внизу, оставаясь незамеченной. Во время показов Габриэль всегда сидела здесь, поджав ноги и пододвинув к себе пепельницу, с пачкой сигарет и зажигалкой в руках. Она смотрела на манекенщиц и оценивала происходящее в зале трезвым взглядом: реакции зрителей, будь то критика или восторг, в ее присутствии были бы куда менее яркими. Сейчас она затаилась тут, чтобы понять, как восприняли женщины ее «Шанель № 5».

Габриэль заранее объяснила продавщицам, как им следует себя вести, и строго-настрого запретила раздавать драгоценные белые коробочки с черной надписью направо и налево. Уникальность — вот что ценится превыше всего. Благосостояние людей растет, и цена уже не имеет значения — роскошь перестала измеряться деньгами. Теперь все ищут особенных вещей — и только в них находят удовлетворение. А любопытство лишь усиливает желание, в этом Хосе Серт был прав.

— Мадемуазель и не думала выставлять «Шанель № 5» на продажу, — донесся до нее приятный чистый голос кавказской графини, которую она наняла совсем недавно.

— Это просто немыслимо! — заверещала какая-то дама. — Я просто умру без этого аромата! А мой флакон пропал! Я уверена, что это графиня Ладюре стащила его из ванной, когда была у меня в гостях.

— Значит, вы полагаете, мадемуазель Шанель стоит заказать еще несколько экземпляров для продажи? — участливо поинтересовалась продавщица, уже в который раз за этот день повторяя заученный наизусть вопрос. Она прекрасно справлялась со своей ролью.

— Разумеется! Эта туалетная вода нужна мне во что бы то ни стало.

— Прошу вас, мадам, подождите несколько минут. Я посмотрю, что можно сделать.

Габриэль давно уже сбилась со счета, сколько раз ее сотрудница поднималась до середины лестницы и, оказавшись вне поля зрения покупательницы, многозначительно улыбалась Габриэль, чтобы, выждав минуту, спуститься в магазин с радостной вестью: к счастью, остался еще один, последний, флакончик, и они, конечно же, продадут его мадам!

До вечера было еще далеко, а управляющие ее магазинов в Довиле и Биаррице уже звонили: «Шанель № 5» пользовались у них небывалым спросом. И это несмотря на «мертвый сезон».

«Какой триумф!» — подумала Габриэль, прикуривая очередную сигарету, бог знает какую по счету.

Ну что ж, пора заканчивать этот спектакль и приниматься за работу. Надо поскорее отправить телеграмму Эрнесту Бо, пусть готовит новую партию. А потом нужно наконец сосредоточиться на предстоящей коллекции. Модели в славянском стиле внесут в нее совершенно новый акцент, в первую очередь, конечно же, благодаря вышивкам Марии. Сегодня ее ждет куча дел, а если после напряженного трудового дня она еще будет в силах, то вечером займется набросками украшений.

Кокто наверняка пришел бы в ярость, если бы узнал, что она так и не приступила к работе над костюмами для его постановки. Так и быть, завтра. Или послезавтра. В конце концов, до премьеры еще так далеко.

Даже несмотря на срочные дела и всю эту суету вокруг, Габриэль вдруг почувствовала удивительное умиротворение… Она не спеша докурила сигарету, провожая взглядом счастливую покупательницу с заветным свертком в руках. Не прошло и минуты, как дверь магазина вновь распахнулась, поток холодного воздуха ворвался внутрь вместе с очередной дамой, мечтающей о флакончике «Шанель № 5», и от этого на душе стало тепло. Она потушила окурок и поднялась со ступеньки. Пора приниматься за дело. Раз люди этого хотят, она готова производить и продавать «Шанель № 5».

У нас все получилось, Бой.

Глава вторая

Пройдя всего каких-то пару шагов от такси до дверей особняка на рю дю Фобур Сент-Оноре, Габриэль насквозь промочила ноги. Кутру эта слякоть, скорее всего, превратится в лед. Габриэль вся дрожала от холода и надеялась, что Жозеф предусмотрительно включил отопле-ние даже в тех комнатах, которыми она не пользовалась. Оказавшись в каком-нибудь холодном помещении, она сразу же вспоминала детство и то, как мечтала о тепле. И дома, и в монастыре всегда не хватало угля. Никогда больше она не будет так мерзнуть.

Новая квартира оказалась слишком большой для нее одной, но Габриэль распорядилась обустроить несколько гостевых комнат — для друзей. Изначально эти комнаты предназначались Дмитрию. А поскольку большинство ее друзей проживало в Париже, то гостевые почти всегда пустовали. Иногда у нее ночевал Поль Реверди [27] , печальный поэт, посвящавший ей свои стихи и уже давно безнадежно в нее влюбленный. Она приблизила его к себе, чтобы как-то отвлечься после расставания с Дмитрием. Но Реверди оказался слабым утешением, не приносившим ей ничего, кроме сумятицы в душе.

27

Очевидно, имеется в виду Пьер Реверди (1889–1960), французский поэт.

Габриэль устало повернула ключ в замке. От закоченевших ног по всему телу пробегал неприятный озноб. Горячая ванна — вот что сейчас нужно, чтобы не схватить простуду. А после легкого ужина она ляжет в постель и почитает. Все только и говорили о новом романе Виктора Маргерита [28] . Давно пора вытащить его из стопки непрочитанных книг. Насколько она поняла, «Холостячка» — это история молодой женщины, которую обманул возлюбленный и которая после этого решает вести свободную, полную удовольствий жизнь. «Все персонажи вымышлены. Любое совпадение с реальными событиями случайно», — с иронией подумала Габриэль.

28

Виктор Маргерит (1866–1942) — французский романист, драматург, поэт, получивший мировую известность скандальным романом «Холостячка» («La Gargone»).