Коко Шанель. Я сама — мода
Шрифт:
— Я знаю его. Он пытается копировать мои модели, но меня это не беспокоит, — пожав плечами, безразлично бросила Габриэль, стряхивая пепел в хрустальную пепельницу. — Он тоже выпускает духи?
— Он назвал их «Пятый номер», — многозначительно произнесла Мися. — Полагаю, это всего лишь совпадение, а не промышленный шпионаж. Насколько я знаю, ателье Молине находится в доме номер «пять» по улице Руаяль.
— Да, так и есть. Может быть, предложить ему пари, чей аромат победит? Вот это была бы интрига! Блеск! Ты не находишь?
— Ты сможешь предложить ему это, только если выведешь свою туалетную воду на рынок.
Это верно. Габриэль сделала затяжку
— Честно говоря, Мися, я пока не готова к реализации грандиозных замыслов.
— Поговори с Франсуа Коти. Уж он-то точно знает, с чего начать.
— Он захочет производить «Шанель № 5» у себя, а это невозможно. Придется искать какой-то другой путь… Ладно, я подумаю. Хорошо?
Демонстративно закатив глаза, Мися подняла коробочку с туалетной водой над головой как трофей.
— Но ведь это чистой воды расточительство — пустить на ветер такую работу души!
— Я же сказала, что подумаю.
— Тогда думай быстрее. А то тут еще столько всего… — Мися помедлила, а потом выпалила на одном дыхании: — Во-первых, эта немыслимая затея с «Бель Респиро». Продай ты его наконец! Я с самого начала была против и считаю, что пора уже тебе с ним расстаться. Я договорилась с графом де Пилле-Билль насчет осмотра квартиры на рю дю Фобур Сент-Оноре, двадцать девять. Он очень заинтересован в том, чтобы сдать ее тебе.
— Мися, умоляю тебя, уймись. На сегодня твоих гениальных идей с меня достаточно.
— Квартира огромная! А сад простирается аж до парков на авеню Габриэль.
От этих слов сердце Габриэль забилось сильнее. Когда она жила на этой улице, они с Мисей еще не были знакомы. Но потом она рассказывала ей о тех счастливых днях с Боем. Может быть, там она почувствует себя ближе к нему, чем на вилле в Гарше? Вдруг ей действительно станет легче? В памяти снова и снова возникали картины той страшной ночи, когда Этьен Бальсан приехал в виллу «Миланез», чтобы сообщить о случившемся. Она помнила все до мельчайших подробностей, словно все произошло только вчера. Помнила, как, задыхаясь от боли, не могла больше находиться в доме, в котором они жили вместе. И хотя с тех пор ее жизнь сильно изменилась, чувства остались прежними. Габриэль вдруг осознала это с такой ясностью, словно это было написано на бумаге, — как ее имя на флаконе в руках Миси.
Для нее нет ничего важнее памяти о Бое. Она посмотрит эту квартиру. Одна. Без Миси. И без Дмитрия.
Глава двадцать вторая
Шесть недель спустя Дмитрий распахнул двери на террасу ее новой квартиры. Две створки с мелкой расстекловкой, типичной для парижского особняка XVIII века. Он вышел в безмолвный осенний сад, где среди облетевших ветвей лип, словно вата, клочками висел туман. На пожелтевшей траве лежали опавшие листья, которые дворник еще не успел собрать.
Габриэль стояла за спиной Дмитрия, дым ее сигареты тянулся вверх, растворяясь во влажном осеннем воздухе.
—
— Квартира шикарная, Коко, ты и сама это знаешь. Да еще и парк в самом центре города! Изысканное украшение для особенной женщины.
— Здесь, конечно, не так просторно, как в Гарше, но мне с моими собаками, прислугой и друзьями будет в самый раз. Для книг и коромандельских ширм места хватит. Ты уже выбрал себе комнату?
Они только что завершили осмотр квартиры, полюбовались красивой штукатуркой, мраморными карнизами, искусными инкрустациями и оценили впечатляющую анфиладу комнат. Деревянные панели Габриэль находила ужасными, но по контракту убирать их она не имела права. Пока что здесь не было ни мебели, ни нормального освещения, поэтому из-за пасмурной погоды кое-где царил полумрак, но вряд ли это могло помешать Дмитрию определиться с комнатой. Помещений для прислуги было достаточно, чтобы разместить не только чету Леклерков, но и Петра. Од нако Дмитрий почему-то медлил с ответом.
Наконец он взял ее за руку.
— Коко, — тихо произнес он. — Я не смогу сюда переехать.
Порыв ледяного ветра закружил сухие листья у них под ногами, Габриэль вздрогнула, ощутив холод на коже даже сквозь ткань платья.
— А где ты будешь жить?
— У Марии и Сергея. В гостинице. Я сам пока точно не знаю. — Казалось, он что-то недоговаривает, пряча глаза, как провинившийся мальчишка. — Может быть, мне придется уехать в Америку на какое-то время.
Габриэль было холодно. Она бы с радостью зашла внутрь, но боялась отпустить его руку. Пока она чувствует его тепло, все в порядке. Он хочет уехать. Ну что ж, почему бы и нет. Она знала, какими нелегкими были для него эти последние месяцы. Дмитрий не был ни дипломатом, ни настоящим политиком, его никогда не учили отстаивать свои права на политической арене. Может быть, он уже проиграл? Но что-то подсказывало ей, что дело не только в российской короне. О чем он молчит? Она не хотела признаваться себе, что знает ответ.
На этот раз в тишине, повисшей между ними, не ощущалось привычной гармонии — это безмолвие было тягостным. Сердце Габриэль болезненно сжалось. Какое счастье, что у нее в руках сигарета. Она глубоко затянулась, наполняя легкие никотином в надежде, что он успокоит ее нервы.
— В моем доме всегда будет место для тебя, — сказала она наконец, выдыхая дым и снова затягиваясь. — Ты же видел, квартира большая.
Дмитрий сжал ее руку.
— Я хочу быть твоим другом, Коко. Я не хочу, чтобы все закончилось. Даже если мне когда-нибудь придется уйти.
«Так не уходи!» — хотела крикнуть она, но промолчала.
— Как это ни печально, не всем влюбленным суждено быть вместе, — продолжал он, все сильнее сжимая ее пальцы, будто ища в ней опоры. — Мы с тобой могли бы прожить вместе всю жизнь, не правда ли?
— Наверное, — пробормотала Габриэль.
— Если бы не законы императорского дома Романовых, — произнес он, будто не слыша ее ответа. — Я не могу нарушить их, я не могу жениться на тебе.
Казалось, он говорил сам с собой.
Она в изумлении выпустила его руку. Они никогда не говорили о браке. Время от времени она, конечно, задумывалась над тем, каково это — стать принцессой. Они оба помнили тот разговор в Николаевском соборе в Ницце. Но еще никогда они не обсуждали возможность совместного будущего, а вернувшись из Аркашо-на, от души посмеялись, узнав, что в свете уже вовсю ходят слухи об их женитьбе. Габриэль и представить себе не могла, что он может всерьез об этом думать.