Кольцо фараона
Шрифт:
– Отблагодарите мужика как следует, спас он нас, думаю, что полуимпериала будет достаточно, - сказал я.
Все-таки купеческая жилка без торговли не может. Симеон поморщился, но достал золотую монетку и отдал мне. Я сходил и отдал деньги возчику.
– Купи детям подарков, - сказал я, - чем раньше ты это сделаешь, тем лучше вложишь свои деньги в дело.
Ошалевший мужик смотрел на золотую монету и ничего не мог сказать. Поклонившись мне в пояс, он отвязал кошевку и покатил в обратном направлении. Думаю, что не обидел я этих хороших людей.
Я не буду вдаваться в детали приема, оказанного нам в семье моего старого
Мы сфотографировались перед отъездом, и я с каким-то сложным чувством отметил, что Ольга в своей новой одежде и в своей новой прическе поразительно похожа на одну мою знакомую женщину, которую мне пришлось оставить по истечении времени моей миссии. И я нисколько не изменился в своих вкусах и пристрастиях. И женщин люблю лишь одного типа, хотя однолюбом назвать меня трудно. Конечно, я уже не узнаю ту женщину, с которой был знаком раньше, но если мы встретимся снова, то вряд ли мы узнаем друг друга, потому что она стала на десять лет старше и она не поверит в то, что это тоже я, да и я ей в этом не признаюсь. Николаю Семеновичу я признался только потому, что был не один и находился в сложной ситуации, в которой мне никто не мог помочь.
Любил ли я своих женщин? Любил. И относился к ним нежно и трепетно, и готов был на все, чтобы сделать их счастливыми. Я буду циником, если не скажу, что я любил их временно, потому что не мог остаться с ними навсегда, связать с ними жизнь до последнего дня и потеряться во времени. Я так и так потеряюсь во времени. Ну, может быть, перемещения несколько продлят мою жизнь, но они не продлят ее до бесконечности.
Человеческий век не долог. Писатель или историк позволят этот век расширить, представляя для прочтения и представления в воображении картины прошлого и будущего, как будто они побывали там сами и сейчас спешат поделиться своими впечатлениями. Но быть там и не быть в соприкосновении с живущими там людьми невозможно. Любое соприкосновение людей вызывает симпатию и антипатию, любовь и ненависть. И я старался не противодействовать любви, уходил внезапно и навсегда, оставаясь в памяти то ли легким сном, то ли наваждением, которое со временем проходит.
Растворюсь я в дыму незаметно, Поздней ночью, часов после двух, И пойдут обо мне злые сплетни, Что все женщины пьют сон-траву, Ту, что я по весне собираю Для напитка любовных утех, Для прогулок с тобою по раю И общенье со мною как грех. Может, правы они в чем-то главном, Что любовь это рай или ад, ИСейчас у внимательного читателя возникнет вопрос, зачем я поехал в Москву в начале февраля 1917 года? Тот, кто читал мои ранние книги из этой серии, такого вопроса не задаст, а тот, кто задаст, будет вынужден прочитать следующую главу.
Глава 34
Собственно говоря, Москва не была целью моего путешествия. Пусть москвичи не обижаются, но свидетельств о Москве того времени предостаточно и я вряд ли мог что-то привнести новое, если новая история не будет связана с расследованием какого-нибудь загадочного происшествия. Вся наша жизнь соткана из тайн. Больших и маленьких. Важных и не важных. Личных и не личных. То есть, общественных. И в каждом доме, в каждой квартире, в каждой комнате, в каждом бабушкином сундуке спрятан свой скелет.
В домах сокрыты чьи-то тайны И в каждом доме есть душа, Мы узнаем о них случайно В шкафу бумагами шурша ...Я и так задержался во времени, почти год пробыв в нашем будущем. Одновременно с чувством разочарования у меня было какое-то чувство удовлетворения от того, что это не мое будущее. Если бы в странах мира существовала подлинная демократия, то я уверен, что народы мира не позволили бы хоронить себя в бетонных башнях на своей милой и цветущей родине - планете Земля.
Что сделалось с планетой? Кто-то присвоил себе право от имени народа решать за народ все вопросы, совершенно не спрашивая его. Кто-то присвоил себе право начинать войны по своему разумению, и весь мир с готовностью набрасывался на того, кто смел противостоять этой агрессии. Бывшие друзья продавались за звонкую монету и становились в один ряд с теми, кто скупал души других и не имел собственной души, давно запроданной желтому дьяволу.
Была одна страна, имевшая свое собственное мнение и свое собственное место в земной цивилизации, но и она поддалась искушению спрятаться в башнях. Но за пределами башни осталось здоровое поколение, которое идет на смену вырождающейся четвертой волне населения земли.
Если считать от появления человекообразных, то питекантропы, неандертальцы, синантропы, австралопитеки - первые. Даже в двадцать первом веке в самых просвещенных обществах угадывался их предок - питекантроп. Вторыми были различные племена великого переселения народов. Третьими - жители периода античности и Великих империй. Четвертые - наследники разрушенных империй периода мировых войн и нашествий до опасности возникновения Всемирного потопа. Пятые - те, кто сменят вырождающееся население земли.
Кто-то из историков начнет сейчас подсчитывать года, говоря, что я ошибаюсь в такой трактовке истории земных цивилизаций, но я и не претендую на то, что с точностью до секунды обозначил все временные интервалы. Я просто дал отрезки развития этих цивилизаций, оставаясь представителем четвертого периода.
С нами в купе ехали возвращающийся на фронт армейский штабс-капитан с офицерским георгиевским крестом и орденом Владимира с мечами и с бантом и чиновник по линии министерства просвещения.