Кольцо (Кольцо Кассандры)
Шрифт:
— Да. — Ариана страшно побледнела. Она, казалось, была близка к обмороку.
Тамми не знала, что именно так подействовало на Ариану. Девушка только поняла, что ее отвергли. Слезы отчаяния катились по ее лицу, когда несколько минут спустя она кружилась с Ноэлем в медленном танце.
— Тамми, ты плачешь? — Ноэль с ласковым недоумением посмотрел на нее. Она помотала головой, но отрицать очевидное было бесполезно. — Ну-ка, давай выйдем отсюда на минутку. — Они спустились вниз по лестнице и стали медленно прогуливаться в холле. — Что
— Твоя мать ненавидит меня.
При этих словах у нее вырвалось сдавленное рыдание.
Господи, как же она мечтала, чтобы все было хорошо! Тамми знала, как близки Ноэль и его мать; именно поэтому для девушки было так важно понравиться Ариане с самого начала. Но теперь все кончено.
— Ты видел выражение ее лица, когда ты произнес мою фамилию? Она чуть в обморок на месте не упала, узнав, что я еврейка. Разве ты ей об этом не говорил?
— Ради Бога, Тамми, мне и в голову не пришло! На дворе семидесятые годы! Быть евреем — не такое уж страшное преступление!
— Для тебя, может быть, но не для нее. Точно так же моих родителей привело в шок известие о том, что ты немец.
Но по крайней мере я их хотя бы предупредила! Почему же ты не подумал о своей матери? Господи Боже, она антисемитка, а ты даже не подозревал об этом!
— Нет! Ты еще скажи, что моя мать нацистка!
Этого Тамми не думала, но ведь отец назвал тогда Ноэля именно так.
— Ноэль, ты ничего не понимаешь.
Дрожа всем телом, она стояла и смотрела в окно на спешащих по улице людей.
— Все я понимаю. Я отлично понимаю, что ты наслушалась этой чепухи от своих родителей. Тамми, это их война — не наша. Мы просто люди: черные, белые, коричневые, желтые, евреи, ирландцы, арабы. Мы все — американцы, вот в чем заключается прелесть нашей страны. И все остальное не имеет никакого значения.
— Для них имеет.
Тамми вновь вспомнила выражение лица Арианы и в отчаянии заломила руки, но Ноэль крепко прижал ее к себе.
— Но ты веришь, что для меня это ровным счетом ничего не значит?
Она кивнула, — Я поговорю сегодня вечером с матерью, прежде чем они уедут в аэропорт. Посмотрим, права ли ты.
— Я знаю, что права, Ноэль.
— Не будь такой самоуверенной.
Но Тамми отказалась возвращаться обратно. Они на минутку поднялись наверх, Тамми взяла свое пальто и, вежливо попрощавшись с матерью Ноэля, ушла. Ноэль усадил ее в такси.
— У тебя очень хорошенькая подружка, Ноэль, — довольно натянуто проговорила Ариана, когда они вернулись из отеля и расположились все вместе в гостиной.
До отъезда в аэропорт оставалось три часа. В свой медовый месяц молодожены собирались поехать в Европу, но были намерены посетить только Женеву и Рим.
— Кажется, она очень милая девушка.
Но после этих слов Арианы в комнате повисло неловкое молчание. Во время праздника Макс и Ариана улучили минутку и обсудили случившееся.
Стоя у камина, Ноэль
— Тамми считает, что не понравилась тебе, мама. — Ответом было молчание. — Потому что она еврейка. Она права?
Вздрогнув от подобного обвинения, Ариана медленно опустила глаза.
— Мне очень жаль, что она так думает, Ноэль. — Потом она снова подняла глаза на сына:
— Нет, совсем не поэтому.
— Значит, все же наполовину Тамми права — она тебе не нравится?
Ариане трудно было продолжать: мальчик выглядел таким рассерженным и обиженным.
— Я этого не говорила. Девушка очень милая. Но, Ноэль… — Она взглянула ему прямо в глаза. — Ты должен прекратить встречаться с ней.
— Почему? Ты что, шутишь? — Он оставил свое место у камина и нервно зашагал по комнате.
— Нет, не шучу.
— Тогда объясни толком, что происходит? Мне двадцать шесть лет, а ты будешь указывать мне, с кем встречаться, а с кем — нет?
— Я делаю это для твоего же блага.
Оживление, владевшее Арианой весь вечер, спало, и она казалась сильно уставшей и какой-то разом постаревшей.
Макс подошел и участливо сжал ее руку, но даже он не мог утешить ее, ведь сейчас Ариане предстояло сделать больно собственному сыну.
— Черт возьми, не лезь в мою жизнь!
Ариана слегка вздрогнула.
— Очень сожалею, что слышу это от тебя. Но дело в том, что тебе будет еще больнее, когда ее отец узнает, кто ты такой, Ноэль. Хорошо бы тебе понять это.
— Но почему? — вырвался у Ноэля мучительный возглас. — И откуда, черт побери, ты вообще что-то знаешь о ее отце?
Воцарилось долгое молчание. Макс уже было совсем собрался прийти на выручку Ариане и прервать паузу, но она спокойно подняла руку, жестом останавливая его.
— Я была замужем за ним. Давно, когда только приехала в Штаты.
Ноэль ошеломленно замер, потом буквально рухнул в кресло.
— Ничего не понимаю.
— Да, милый, — мягко произнесла Ариана. — Мне очень жаль. Я не предполагала, что придется когда-нибудь рассказать тебе об этом.
— Но разве ты не была замужем за моим отцом?
— Конечно, была. Но здесь, в Америке, я оказалась уже будучи вдовой. Я была перепугана до смерти и тяжело больна. Я перебралась сюда на корабле, зафрахтованном Женским обществом взаимопомощи. Вряд ли оно существует по сию пору, но тогда оно имело большое влияние. Я подружилась с одной чудесной женщиной. — Ариана задумалась на мгновение, с горечью вспомнив слова Тамми о том, что Рут умерла. — Рут Либман. Это бабушка Тамары. И семья Рут решила взять меня к себе. Они прекрасно ко мне относились. Нянчились как с ребенком, все покупали. Они полюбили меня. Но вся семья не испытывала и тени сомнения в том, что я еврейка. А я тогда была слишком глупа и не рассеяла вовремя это роковое заблуждение.