Кольцо Луизы
Шрифт:
— Фрау, вы выжига.
— Бог мой, в какой пивной вы подцепили это словечко, Иоганн?
— Не забудьте, фрау, ведь я тоже должен, гм, гм, получить кое-что. Шесть тысяч, и мы столковались.
— Это грабеж, Иоганн. Хорошо. Поступим по заповеди Господней: отделим вам десятину. Семьсот марок устроят вас?
— Фрау, вы само совершенство. Когда я получу список?
— Завтра воскресенье, прием у этого индюка Геринга… Бог мой, напялить на себя тогу!… Во вторник… Да, пожалуй,
— Если я предложу вам еще пятьсот марок, это не будет слишком много для вашей совести?
— Но родственные отношения кое с кем из тех, кто будет в списке?
— Еще двести за родственные чувства, куда ни шло.
— Вы деловой человек, Иоганн, — промурлыкала фрау Лидеман. — Послушайте, а если я назову вам пятнадцать фамилий за девять тысяч?
— Оставим в силе наш прежний уговор, фрау.
— Вы такой милый скряга, Иоганн! — Фрау игриво ткнула Плехнера в бок веером. — Тсс, кто-то идет.
Клеменс-старший в сопровождении Клары и Марии появился на дорожке.
— О, фрау! Я так счастлив видеть вас! — Клеменс церемонно поцеловал ее руку.
— Вас так давно не видели в свете, мой друг, — проворковала фрау Лидеман.
— Что делать, что делать… Был конь, да изъездился. Моя племянница Клара Хербст, прошу познакомиться.
В разговор вмешался Плехнер:
— А где мой шеф, господин Клеменс?
— Антон задержался в Берлине. Мне самому пришлось вести машину.
— В ваши годы управлять автомобилем?
— Ничего, фрау, мы-то с вами знаем: старое дерево долго скрипит.
— Но вы могли бы нанять шофера.
— Ах, не говорите! Нанимал… Одного за другим — на фронт.
— Это ужасно! Так много крови…
Мария морщилась, слушая этот разговор.
— Фрау, прошу вас занять гостей. Я ужасно устала.
— С удовольствием, моя милая, с удовольствием. Иоганн, вы проводите меня?
Взяв под руку Плехнера, фрау удалилась. С очаровательной улыбкой Мария обернулась к племяннице Клеменса.
— Вы привыкли к Берлину, фрейлейн?
— К Берлину да, но к американским бомбардировщикам никак не могу привыкнуть.
— Не правда ли, какая жестокость!
— Разумеется. Все было куда гуманней, когда бомбили Москву, Лидице и Ковентри, — не моргнув глазом, сказала Клара.
— Увы, народ должен приносить жертвы, — притворно вздохнула Мария. — В конце концов, все это делается для величия расы.
— И с ее согласия, добавьте, — вставил Клеменс. — Согласился, терпи.
— Я тоже так думаю. А вы, фрейлейн?
— Я всегда и во всем разделяю взгляды дяди.
— Такая нежная привязанность делает
— Держаться друг за друга — закон моего племени, фрейлейн. Мы платим Кларе нежностью и любовью.
— Мы?…
— Да. Я и Антон.
Откуда-то издали донесся голос фрау Лидеман:
— Мария! Генерал фон Бек собирается уезжать!
— О, я должна проводить его! Идемте, господин Клеменс.
Едва они скрылись в глубине сада, на дорожку, продолжая разговор, вышли Антон и Руди.
— Итак, вы скоро покидаете нас, милый Руди?
— На днях.
— Говорят, в России и в мае бывает очень холодно.
— К счастью, мою дивизию отправляют в теплые края. Боюсь, как бы там не было слишком жарко…
— Руди, я напоминаю вам…
— Боже мой, я и без того завяз по горло!
— Что б там ни было, даю слово, вы не пострадаете. Неужели и после Сталинграда вы не поняли, чем это кончится?
— Да… признаться…
— Тем более. Так что вы узнали?
— Танковые части сосредоточиваются где-то в районе Курска и Орла.
— Это слова. Доказательства?
— Приказ ставки. Завтра копия его будет у вас. Но когда я получу зеленый пакет?
— Завтра жду вас у себя. Осторожность, Руди, осторожность. А-а, Иоганн! Вас-то как раз и не хватает. Зверски хочется выпить. Не составите мне компанию?
— Два слова Рудольфу, и я в вашем распоряжении, шеф! — весело откликнулся Плехнер.
— Я буду в замке.
— Слушаюсь, шеф. Еще не было случая, чтобы я потерял из вида компаньона по выпивке.
Антон, посмеявшись, ушел, Плехнер задержал Руди.
— О каком пакете шла речь, друг мой? — Он в упор смотрел на Руди, а того пробрала дрожь.
— Какой пакет, бог с тобой!
— Хватит притворяться, Рудольф! Ты не похож на самого себя. Неприятности на службе? Долги? Где прячет Клеменс зеленый пакет. Ну?
Они не заметили Клары. Разгоряченная танцами, она вышла в сад. Услышав фамилию главы фирмы, Клара спряталась в густых зарослях жасмина.
— Пакет, пакет! К черту! Где они прячут свои дела? В сейфе, надо думать. Что ты на меня так смотришь?
— Послушай, может, Клеменсы требуют от тебя что-то, пообещав вернуть пакет? Руди, я твой друг, и ты знаешь это.
— В таком случае, тебя не затруднит моя просьба?
— Ничуть.
— Убирайся ко всем чертям, мюнхенский подонок!
— Ты с ума сошел!
— Пошел вон! — истерически выкрикнул Руди.
— Ваш сын совсем лишился ума, — пожав плечами, сказал Плехнер, завидя фрау Лидеман. — Нет уж, к чертям вашу лошадку! — Он ушел, бормоча под нос проклятия и посылая их Руди.