Кольцо с бриллиантом
Шрифт:
– Ну что ж, моя лучезарная женушка, - наконец пробормотал он, с трудом переводя дыхание.
– Посмотрим, что ты способна позволить своему ублюдку-мужу…
– Просыпайся, соня.
Юлиана зевнула, потянулась и, перевернувшись, уткнулась лицом в подушку.
– Не хочу, - сонно буркнула она.
– Я устала.
– Никто не сомневается, - засмеялся Блейк.
– Но что поделаешь. Если мы не попадем до одиннадцати во Флемингтон, нам не найти места для машины даже на площадке участников состязаний. А сейчас
– Девять!
– Юлиана вскочила, откинув с лица волосы.
– Боже!
– воскликнула она, озираясь вокруг.
– Я в твоей комнате. Когда мы?… - Ничего не понимая, она нахмурилась, пытаясь сообразить, что к чему. В ее памяти осталось лишь, как она уснула на руках Блейка в гостиной.
– Я перенес тебя сюда, - признался он и усмехнулся.
– Да, в следующий раз меня уж ничто не подвигнет на такое безумство… Или ты чересчур тяжела, или я слишком ослаб… э-э-э… к тому моменту.
Она хихикнула. Временами, в течение всей ночи бушующих страстей, физическое влечение их сменялось поочередно то гневом, то обидой друг на друга. Их обоюдным насмешкам, издевательствам, оскорблениям не было конца. В какой-то момент у них чуть не дошло до драки. Юлиана едва не расхохоталась, вспомнив, как укусила Блейка, а тот в отместку отшлепал ее.
И только оргазм, одновременно вознесший на вершину наслаждения, внес мир и спокойствие в их души. А позже, когда они обессилевшие лежали на софе, Блейк внезапно порывисто обнял Юлиану и сказал, что он обожает ее и ни одна женщина не сравнится с ней. Никогда!
Конечно, ей трудно было поверить, что Блейк может потерять рассудок от любви, но эти его слова говорят о многом, решила Юлиана и, счастливая, забылась глубоким сном.
Она проснулась с легким сердцем.
– Ах, бедненький, ты, оказывается, перетрудился!
– насмешливо откликнулась она на его последние слова.
– И тебе не стыдно говорить такое человеку, когда-то спасшему тебе жизнь? А?
– кокетничала она.
Блейк улыбнулся и, схватив ее за руки, воскликнул:
– Какие были времена, а, Юлиана?!
– Потрясающие!
– Как жаль, что мы выросли и окунулись в этот безобразный, порочный мир.
– Он помрачнел.
У Юлианы защемило в груди при воспоминании о прекрасных днях юности. Как ей хотелось, чтобы Блейк всегда был таким, как в прошлую ночь, - безумным, страстным, с целым потоком ласковых слов.
– Да, ты прав, - согласилась она.
– Но надо смириться и найти свой дорогой нам уголок и в нем. Как ты думаешь, у нас получится?
Он посмотрел на нее, и на его сумрачном лице засветилась легкая улыбка.
– Любимая, родная… ты кого угодно можешь заразить своей верой в лучшее.
– Нет, просто только там мы сможем полностью отдаться своему чувству, ведь это такое счастье быть любимым. А свое счастье надо добыть и сберечь, - прошептала Юлиана
– Правда, Блейк, для меня действительно счастье быть твоей женой. Я люблю все, что связано с нами обоими.
Блейк явно колебался; он не знал, как принять это открытое и трогательное признание в любви. Наконец, понимая, что должен хоть как-то отреагировать, он решил просто отшутиться:
– У, теперь-то я знаю, как вы любите, миссис Престон. Но я не в претензии. Это меня вполне устраивает. А потому мне придется проглотить не меньше пачки витамина Е на завтрак и дюжину устриц за ланчем. Ладно, вставай, лентяйка. Вперед, время не ждет!
И с этими словами он бодро направился в душ и, войдя, плотно закрыл за собой дверь. Юлиана обескуражено посмотрела ему вслед. Да уж, Блейк не из тех, кто способен на скорые перемены. Однако некоторые сдвиги уже налицо, и это очевидно. Как еще можно объяснить, что она очутилась не в своей постели, а в его?
– Сегодня здесь просто столпотворение!
– воскликнула Юлиана, глядя на огромное количество машин, направляющихся к Флемингтону.
– А ведь еще только без двадцати одиннадцать!
Блейк умудрился втиснуть свой спортивный «мерседес» бирюзового цвета в крошечное свободное место у ограды, недалеко от выезда участников состязаний. По давней традиции этот праздник начинался уже на автостоянке - счастливчики, которым повезло припарковаться на стадионе, рассаживались прямо на траве возле своих машин и пили шампанское, закусывая его привезенной из дома снедью. Однако многие так и остались за воротами и, бросив свои авто где попало, толпились у ограды, стремясь хотя бы пешим ходом попасть внутрь и окунуться в дух состязаний.
– Говорят, во вторник было еще хуже, - сказал Блейк, помогая Юлиане выйти из «мерседеса».
– В тот день вдоль Мерибернонга скопилось не меньше сотни автобусов, а на Арабском шейхе - вообще несчетное количество лимузинов.
– Откуда такая информированность?
– недоуменно спросила она.
– Ты же был в Сиднее.
Он усмехнулся:
– Смотрел в мотеле по телевизору. Разве можно пропустить такое? Я же мельбурнец!
– Не удивлюсь, если ты даже делал ставки.
– Конечно. Моих людей было больше половины стадиона.
– Блейк! Так нечестно.
– Юлиана, радость моя…
Она задержала дыхание, когда он обнял ее, чтобы защитить от толпы, через которую они пробирались.
– …Многие приходят сюда не выигрывать, а просто посмотреть и почувствовать азарт состязания, поэтому зачастую роняют или нарочно выбрасывают свои билеты со ставками. Вот в этом-то все и дело. После бегов находится какой-нибудь умник, который тайком подбирает их, делает нужные ставки и сбрасывает в ближайшую урну. Таким образом, он всегда выходит победителем. Гениально, а?