Кольцо Соломона
Шрифт:
Фигура ничего не ответила. Она сидела, окутанная дымом, темная и застывшая.
Ашмиру передернуло; как будто ледяной ветер коснулся ее затылка. Она оглянулась на дверь комнаты — все было тихо.
— Я повелеваю также, — продолжала она, — в случае если убить Соломона окажется невозможно, или если меня схватят, или мы с тобой разлучимся, чтобы ты прежде всего похитил и уничтожил Кольцо либо, в случае если уничтожить его невозможно, навеки скрыл его, так, чтобы никто из людей никогда Кольца не нашел и не узнал, где оно находится! — Она перевела дух. — Спрашиваю еще раз: это ясно?
Джинн
— Бартимеус! Тебе ясно или нет?
Гибкое тело слегка шелохнулось.
— Самоубийство. Ничего не выйдет.
— Ты древний дух, отважный и находчивый. Ты мне сам об этом говорил.
— Украсть Кольцо? — тихо переспросил он. — Убить Соломона? Нет. Это самоубийство. С тем же успехом можно прыгнуть в глотку Хабе или искупаться в расплавленном серебре. Я лучше съем собственные ноги или суну голову под зад садящегося слона. Ты отправляешь меня на смерть.
— Я и собственной жизнью тоже рискую, — возразила Ашмира.
— Ага, ну да. Это как раз хуже всего.
Краснокожий демон наконец ожил. Он как будто сделался ниже ростом, и его багровая кожа несколько потускнела. Он отвернулся от Ашмиры, обнимая себя за плечи, словно ему было холодно.
— Ты не боишься умереть, — сказал он. — На самом деле это входит в твои планы. А если уж ты за себя не боишься, твоему рабу и подавно надеяться не на что.
— Нам не до этого, Бартимеус. Тут идет речь о куда более важных вещах, чем твоя или моя жизнь!
— О более важных вещах? — Демон глухо хохотнул. — Хотел бы я знать, о каких именно. Понимаешь, — продолжал он, не дав заговорить Ашмире, — обычным волшебникам наплевать на все, кроме богатства и своей драгоценной шкуры. Но при этом у них очень силен инстинкт самосохранения: помирать им совсем не хочется, так же как и мне. И поэтому, когда они поручают мне какое-то дело, оно очень редко бывает самоубийственным. Опасным — это да, но это всегда разумный риск. Потому что они понимают: если я погибну, последствия могут отразиться и на них тоже. А ты… — Демон тяжко вздохнул. — Нет, я всегда знал, что рано или поздно нарвусь на такого человека, как ты. Знал и боялся. Ты ведь фанатичка. Молодая, красивая, пустоголовая, и тебе на все наплевать!
У Ашмиры перед глазами пронеслись картины: горящая башня Мариба, уже почти две недели тому назад. Люди, передающие ведра по цепочке. Трупы, которые выносят на улицу. Слезы ярости затмили ей глаза.
— Ах ты, гнусный, себялюбивый, злобный… бес! — рявкнула она. — Да ты себе представить не можешь, насколько мне не наплевать! Ты просто понятия не имеешь, зачем я это все делаю!
— Ты думаешь? — Демон поднял три узловатых, когтистых пальца и принялся быстро их загибать. — Три попытки! Ради вашего царя. Ради вашей страны. Ради вашей веры. Как минимум два из трех, возможно все три. Ну? Скажи, что я ошибаюсь!
Ашмира понимала, что джинн нарочно ее злит, понимала, что нужно просто не обращать внимания. Но гнев и усталость сделали ее уязвимой.
— Я здесь ради любви к своей царице, — ответила она, — и к Саве, прекраснейшей стране под солнцем. Нет чести выше, чем умереть за них, хотя бездушному существу вроде тебя этого не понять.
Демон
— Ну да, — сказал он, — очевидно, я бездушное существо, потому что вся эта ерунда меня совершенно не заботит.
Его фигура внезапно расплылась, и он принялся менять обличья: перед Ашмирой по очереди предстало множество растрепанных, большеглазых юнцов, высоких и низкорослых, красивых и простоватых, с разным цветом кожи, принадлежащих ко множеству разных народов. Последним был тот самый красивый черноволосый юноша, которого она видела в ущелье, только на этот раз бескрылый, со спокойным, сдержанным лицом.
— Для такого дела джинн ни к чему, — сказал юноша. — Для того чтобы умирать за пустые слова, лучше всего годятся молодые люди. Возвращайся в Саву и найди там одного из ваших.
— Это не пустые слова, демон! — вскричала Ашмира. — Царь Соломон — мой враг, жестокий и беспощадный! Но что ты можешь знать об этом? Ты ведь никогда не бродил в садах Савы, где восходят к небесам ароматы жасмина, корицы и кассии! Ты никогда не видел, как шумят на ветру голубые душистые леса Шабвы, не видел алебастровых стен Мариба, где огромные резервуары с водой сверкают среди ярко-зеленых полей. И все это обречено на гибель, если я ничего не сделаю. Если я не остановлю Соломона, он очень скоро повернет свое треклятое Кольцо и вызовет целые полчища демонов, таких же гнусных, как ты. Они пересекут пустыню и обрушатся на мою страну. Они сровняют с землей города, уничтожат урожай, прогонят мой стенающий народ в пустыню. Я не могу допустить, чтобы такое случилось!
Юноша пожал плечами.
— Нет, я понимаю твою боль, честно, — сказал он. — Но только эта боль ничего не меняет. Ну хорошо, у вас в Саве очень красивые растения и здания, и что с того? В Уруке было то же самое, однако же вавилоняне уничтожили его, не моргнув глазом. Фонтаны, у которых играли его дети, были разбиты, и вода растеклась по земле. Стены разрушили, башни снесли, сады сожгли, руины замело песком. Через пятьдесят лет никто даже не помнил, где стоял этот город. Так уж оно повелось. В вашем неприятном мирке такое случается сплошь и рядом. Теперь настала очередь Савы; в один прекрасный день и Иерусалим постигнет та же участь. Посмотри на дело с точки зрения вечности, как делаю я, и успокойся. А если не хочешь — ступай и умри. Только меня в это не впутывай. Я тут совершенно ни при чем.
— Еще как при чем! — злобно ответила Ашмира. — Я ведь тебя вызвала!
— Ну, вызови кого-нибудь еще! — настойчиво возразил джинн. — Почему именно я? У тебя нет ни одной серьезной причины выбрать меня!
— Ни одной? Да их множество. Ты знаешь дворец Соломона, тебе известны здешние порядки и обычаи, ты знаешь имена и природу здешних стражей. Ты могущественный дух. И тебе хватило глупости несколько часов назад сообщить мне свое имя. Ну как, хватит или еще?
— Ну да, коротко и ясно! — рыкнул демон. Его глаза превратились в миндалевидные пылающие прорези. — Особенно насчет имени. И вся вот эта показуха, когда ты уговаривала Хабу меня отпустить… Ты это заранее планировала? Ты заполучила мое имя и хотела, чтобы я был на свободе, в твоем распоряжении!