Кольцо Соломона
Шрифт:
Ашмира покачала головой.
— Это неправда!
— Ах так? Нет, все-таки прав был Факварл. Ты лживое, коварное существо! Надо было тебя убить сразу, пока была возможность.
— Я собиралась сделать все сама! — воскликнула Ашмира. — Но у меня время на исходе. Я не могу попасть к Соломону. Он никого не принимает, кроме как на совете. А через два дня Сава погибнет! Мне нужна помощь, Бартимеус, и помощь мне нужна прямо сейчас. Когда этот отвратительный волшебник показал мне, что он с тобой сделал, я воспользовалась шансом. Я тебя освободила, не забывай! Я оказала тебе услугу! Просто отплати мне добром за добро — и я отпущу тебя на волю.
— Всего-то навсего? Всего-навсего один раз совершить невозможное? Убить Соломона и похитить Кольцо? А ты слышала, как Филокрит…
— Слышала.
— А
— Видела.
— А про всех прочих неразумных духов, которые пытались уничтожить короля? — сурово спросил юноша. — Вот послушай: у Хабы в рабах целый марид — кстати, он служит ему тенью, обрати внимание в следующий раз, как он будет тебя мучить. Несколько часов назад я сошелся с этим духом в битве. У меня не было ни единого шанса. Он мною пол вытер. Будь у него насморк, он мог бы использовать меня в качестве платка. И это только один марид. А он ничто по сравнению с тем, что может вылезти из Кольца!
— Именно поэтому, — ответила Ашмира, — мы сегодня ночью должны убить Соломона. Все, ни слова больше! Времени мало, а сделать нужно очень много.
Джинн уставился на нее.
— Это твое последнее слово?
— Да. Пошли!
— Ну хорошо.
Юноша вышел из своего пентакля и вступил в ее круг. Внезапно он очутился вплотную к ней. Ашмира вскрикнула и схватилась за пояс, но джинн был слишком проворен. Он перехватил ее руку, которая ухватилась за кинжал. Прикосновение было мягким, пальцы прохладными. Высвободиться она не могла.
Молодой человек склонился к ней. Свечной свет скользнул по совсем человеческой на вид коже; сладко пахнуло лаймом и красным деревом. Из-под темных локонов сверкнули золотые глаза. Губы его улыбались.
— Ну, что ты дрожишь? — сказал он. — Если бы я хотел тебя убить, давно бы убил, ты же знаешь.
Ашмира попыталась выдернуть руку — чисто символически.
— Держись от меня подальше!
— Но ведь мне придется держаться как можно ближе к тебе, чтобы охранять твою жизнь! Ладно, не дергайся. Дай мне осмотреть твою руку.
Он развернул ее кисть ладонью вниз и окинул взглядом кожу на запястье, пока Ашмира негодующе вырывалась.
— Ты что делаешь?! — воскликнула она.
— Ищу некие специфические шрамы. В здешних краях уже много лет орудует братство убийц. Это их знак. Однако ты, я вижу, не из них.
Молодой человек отпустил ее руку и широко улыбнулся, когда она отшатнулась.
— Что, за кинжал хвататься поздновато? А ведь тебе вроде полагается действовать молниеносно.
— Довольно! — хрипло произнесла Ашмира. — Доставь меня к Соломону!
— Оба мы понимаем, что рано или поздно ты допустишь промах, — продолжал джинн. — И оба мы знаем, что я буду ждать этого. — Он развернулся и стремительно прошел мимо нее к двери. — Ну а пока нас ждет славная ночная прогулка. Где мы сейчас? В гостевом крыле?
— Думаю, да…
— Так вот, царские покои — на другом конце дворца. Значит, идти придется через сад. В садах стражи не так много.
— Это хорошо, — сказала Ашмира.
— Поскольку по дому царя Соломона бродит множество ифритов и хорл, кусарикку и людей-скорпионов, биченосцев и шкуродеров, часовых из пламени, и земли, и крадущейся смерти, и десятки других сверхъестественных рабов, которым поручено выслеживать и убивать таких идиотов, как мы с тобой, добраться до его покоев само по себе будет дело занятное. — Он открыл дверь и выглянул в темный коридор. — Но самое интересное начнется, разумеется, потом… Ну ладно, на ближайших десяти метрах нас никто убить не попытается. Долго такое счастье не продлится, уж поверь мне, так что радуйся, пока есть возможность.
И он выскользнул наружу, не оглянувшись. Ашмира последовала за ним. Прикрыв за собой дверь, они двинулись вперед сквозь темноту.
25
Бартимеус
Штука в чем: эта савейская девчонка была, конечно, совершенно безумна, но отчасти она была права. Я действительно неплохо знал дворец.
Например, я лучше многих других знал расположение бесовских пузырей в коридорах и роковых
79
«Собаки и шакалы» — настольная игра, обычно в нее играют костяными фишками, хотя фиванские фараоны временами играли в нее не по-детски, с помощью джиннов, заставляя их принимать облик различных представителей семейства собачьих и бегать по двору, расчерченному под игровую доску. Очутившись на клетке, нужно было побороть противника, который в ней находился, и все это на полуденной жаре, так что под конец все делались потные и вонючие, и ошейники эти чесались, как не то слово. Хотя я, конечно, в этом не разбираюсь: я слишком важная персона, чтобы участвовать в подобных унизительных упражнениях.
И все эти опасности я, в принципе, мог предвидеть и избежать их.
Но убить Соломона и забрать Кольцо? О нет! Это мне было не по плечу.
Выбор был прост и суров, и оба варианта ничего приятного не сулили. Если откажусь повиноваться девчонке, меня ждет Бедственный Огонь. Это наверняка, я по ее глазам видел. Невзирая на все мои продуманные, выверенные аргументы, способные заставить даже закаленного полководца убрать свои сабли и взяться за вышивание, ее глаза сохраняли тот неподвижный стеклянный блеск, который приобретает взор человека, заделавшегося поборником Великой Цели и отрекшегося от собственной личности (насколько тут вообще можно вести речь о личности). Мне, существу, чья личность всегда пребывает неизменной, независимо от того, какой внешний облик она приобретет, видеть такое особенно неприятно: все шиворот-навыворот и вверх тормашками. Но в конечном счете все сводилось к следующему: девчонка твердо решила пожертвовать собой — а главное, мной — и переубедить ее было невозможно.
А это означало, что, пока она не совершит какой-нибудь ошибки, мне придется попытаться выполнить ее приказ и похитить Кольцо.
А это, в свою очередь, сулило нам обоим ужасную гибель, что великолепно доказывают истории Азула, Филокрита и прочих. Это были куда более могущественные духи, чем я, и тем не менее каждого из них постигла печальная участь, а Соломон продолжал процветать как ни в чем не бывало. Шансов преуспеть там, где они потерпели поражение, у меня было немного.
Но в конце концов, я ведь все еще Бартимеус Урукский, у меня в одном-единственном пальце больше хитрости и находчивости, [80] чем у трех этих пустоголовых ифритов! Не-ет, я так просто не сдамся!
80
Не говоря уже о безоглядном оптимизме!
К тому же, если уж тебя ждет ужасная смерть, почему бы не умереть с музыкой?
В этот час ночи коридоры гостевого крыла были практически пусты, если не считать пары случайных сторожевых бесов, бродивших между этажами. Конечно, я без труда мог бы их проглотить, однако я предпочитал скрываться, пока это возможно. Так что, заслышав приближающееся хлопанье кожистых крыльев, я окутывал девушку и себя незаметными Сокрытиями. Мы застывали неподвижно, опутанные сетью магических нитей, пока бесы проплывали мимо, волоча за собой сигнальные рожки и препираясь по поводу волшебников. Когда все стихало, я убирал заклятие и мы на цыпочках пробирались дальше.